Это произошло в один из летних вечеров в центре Тель-Авива. Город был полон движения и шума. Толпы людей сновали по тротуарам. Безостановочно текли реки ревущих машин. Всё сливалось в единую урбанистическую симфонию, обычную в современном мире.

 Я шёл по улице Дизенгоф в южную сторону города. Подавляя внутренние ростки возмущения, я давно заставил себя привыкнуть к этим звукам, к общему городскому шуму. Так обычно привыкают к грохоту водопада люди, живущие недалеко от него.

 Неожиданно, среди гула голосов и рёва клаксонов, мне послышалось необычное звучание. Я прислушался.  Это звучала скрипка. Звук, извлекаемый из неё, был редким по своей певучести и проникновенности. Ускорив шаг, я уже шёл на этот звук. Чудный звуковой родник с неудержимой силой влёк меня к себе. Глаза мои жадно выискивали среди массы людей человека со скрипкой в руках. Город мгновенно превратился в пустыню, а я – в путника, жаждущего испить чистейшей ключевой воды.

 Наконец, я встал как вкопанный перед изумившей меня картиной. Под огромным навесом шикарного магазина, светящимся разнообразным люминесцентным светом стоял скрипач. Играя на своём инструменте, он слегка склонился перед маленьким мальчиком, который с открытым от удивления ртом внимательно смотрел на него. Женщина, – вероятнее всего, мать мальчика, – опускала монету в раскрытый футляр от скрипки, лежащий на тротуаре, уложенном красивыми дорогими плитками. Всё это сопровождалось взглядом полукруга людей, наслаждающихся прекрасной музыкой.

Детская пьеса, которую скрипач играл мальчику, была исполнена высокого классического духа. Слов нет, скрипкой музыкант владел в совершенстве. На память мне пришли различные рассказы об уличных музыкантах, многие из которых стали великими композиторами. Пьеса шуточного характера была завершена по всем канонам музыкального искусства изящной каденцией.

 Мать с сыном, благодарно кивнув музыканту, продолжили свой путь. Скрипач тоже благодарно раскланивался. Всё как в концертном зале. Затем он выпрямился. Мне стало видно его лицо. Это был пожилого возраста мужчина, хотя, глядя на него, о возрасте даже думать не хотелось. Его светлый взгляд был наполнен улыбкой. Так улыбается обычно человек, обладающий душевным спокойствием и по-настоящему любящий жизнь.

После небольшой паузы скрипач вновь заиграл. Звучало нечто виртуозного характера – либо пьеса, либо отрывок из концерта для скрипки. Важно другое: как он играл! Обладатель высокой техники, музыкант всецело вошёл в образ исполняемой музыки. Велика была дань Музыке! Велик был вызов, брошенный всеобщему шуму урбанистической симфонии! Проходящие мимо люди   останавливались и заворожённо слушали возвышенные мелодии страстно звучащей скрипки. Они поневоле заглядывались на скрипача. Это было зрелище! Скрипач играл, закатив глаза, с той же улыбкой, с подлинными эмоциями, выражающимися в переливах этой неподражаемой улыбки, обращённой в глубь себя, а может быть, к Его Величеству Искусству, улыбки, которой невозможно не верить. Он играл так, будто стоял на сцене самого престижного концертного зала перед самой высокой аудиторией.

 Я был потрясён. Лад и гармония в душе этого человека, казалось, не соответствуют его положению уличного музыканта. Он был олицетворением некоей недосягаемой высоты. Он выглядел посланцем Небес, покоряющим земные сердца.

 Одна пьеса сменялась другой, контрастной по содержанию. Величие жестов, осанка, превосходное звучание – всё это не вязалось с «формой оплаты». Музыкант даже не смотрел на то, кто подходит к нему, какую монету или купюру кладёт в его футляр. Он был выше этого. И, тем не менее, изредка скрипач раскланивался, что не унижало, а напротив, возвышало его.

 Я не решался подойти к нему. Робость мешала мне сделать это. По прошествии времени, однако, мы познакомились. Звали его Григорием. Каждая встреча с ним становилась событием в моей жизни. Он оказался не только большим знатоком скрипичного искусства, но и знатоком истории вообще. Он оказался блестящим рассказчиком. Феноменальная память и добрая душа, словоохотливость и общительность, невыразимая аура и любовь к людям превратили Григория для меня в неистощимый кладезь знания и мудрости, в островок живой Истории. Чего стоила одна только связь имён, которые становились звеньями очередной поразительной цепи его рассказов от прославленных итальянских мастеров скрипки Страдивари, Гварнери и Амати до таких всемирно известных исполнителей как Яша Хейфец и Исаак Стерн. Он рассказывает о своих учителях, потомственных педагогах класса скрипки, и много о чём другом.

 Я по-настоящему полюбил Григория. Только необходимость, нехватка времени заставляет меня разлучаться с ним. Идя по улицам Тель-Авива, я постоянно ищу его. А в душе звучит его скрипка. Встреча с Григорием – часто неожиданная, так как он всё время меняет «место работы» – стала для меня праздником среди серых буден. Григорий никогда ни с кем не входит в конфликт. Его друзьями были и остаются Музыка и Скрипка. И все, кто их любит.

Посвящается Григорию Каплану

Роберт Бангиев,

член Союза писателей Израиля

Фото (иллюстрация): Danny Englander