Русская администрация и школьное образование бухарских евреев

После образования в 1867 г. Туркестанского края русская администрация почти не вмешивалась в сложившуюся в Средней Азии систему образования, опасаясь вызвать недовольство туземного населения вновь завоёванного края. Бухарские евреи, рассматриваемые администрацией как часть туземного населения, были свободны от насильственных мер царской администрации в области образования, которые та применяла в отношении ашкеназских евреев в империи вообще, и в Туркестанском крае в частности.

Тем не менее, русское завоевание оказало огромное влияние на образование бухарских евреев, которое до этого находилось на низком уровне. Последствия этого влияния отчётливо проявились лишь несколько десятилетий спустя после создания Туркестанского края. Особенно выделяются три фактора, оказавшие воздействие на образование бухарских евреев:

1. В результате завоевания перед бухарскими евреями открылись безопасные российские дороги, что дало им возможность установить тесные связи с еврейскими общинами России, европейских стран и Эрец Исраэль. Установление этих связей в свою очередь позволило бухарским евреям покупать и привозить из этих стран много религиозной литературы на иврите. Впоследствии бухарские евреи-просветители, пытаясь шире распространить религиозные знания среди членов своей общины, стали переводить и печатать религиозную литературу на таджикско-еврейском языке в типографиях Эрец Исраэль.
2. После русского завоевания перед бухарским евреями открылась возможность быть принятыми в качестве служащих в частные или государственные организации. Для поступления на службу кроме хорошего знания русского языка им требовалось и общее образование.
3. Завоевание привело к значительному росту материального благосостояния бухарских евреев. Купцы – бухарские евреи, установившие тесные торговые связи с российскими купцами и фабрикантами ещё до завоевания края, с приходом русской власти в Среднюю Азию заняли важное место в посреднической торговле между Россией и Средней Азией. Торговая деятельность требовала от бухарских евреев повышения уровня светского образования, а рост материального положения бухарско-еврейской семьи предоставил её возможность дать детям лучшее религиозное или светское образование.

Чтобы повысить качество образования детей, бухарские евреи с конца XIX века, как мы увидим далее, стали приглашать учителей из Эрец Исраэль и России. Хорошая оплата труда и безопасность пребывания в контролируемой Россией Средней Азии способствовали принятию таких предложений учителями.

К концу XIX века дети бухарских евреев в Туркестанском крае учились в четырёх образовательных системах:

1. Религиозная.
2. Светско-Религиозная.
3. Светская в общих государственных школах.
4. Внешкольная (домашнее образование).

Религиозная система образования существовала у бухарских евреев ещё до русского завоевания. Мусульманские власти не вмешивались в саму систему образования, формально запрещая при этом строительство новых синагог, в которых, как правило, и происходило обучение детей. Дети сидели на полу вокруг учителя – «халфа», который читал отрывки из религиозных текстов, заставляя детей их заучивать. Объяснения прочитанным текстам не давались, так как сам учитель в большинстве случаев мог только читать на иврите, не понимая прочитанное. Общины бухарских евреев до конца XIX века были не в состоянии достаточно оплачивать работу учителя. Поэтому учительство часто совмещалось с обязанностями шохета и моэля (лицо, производящее обрезание). Иногда учитель, чтобы обеспечить себя средствами существования, даже занимался каким-то ремеслом. Часто отлучаясь по делам из класса, учитель вместо себя оставлял за старшего одного из наиболее грамотных учеников.

В хедере (хотя описывая школа называлась у бухарских евреев «хомло», мы, следуя установившейся ашкеназской традиции, используем термин «хедер») практиковались физические наказания. Летом занятия проходили во дворе, так как помещения школ были, как правило, душными и тесными. Мальчики начинали посещать эти школы с 4-5 лет и заканчивали обычно после достижения бар-мицвы в возрасте 13 лет, когда они уже считались мужчинами, способными помогать отцам в торговых лавках или ремесленных мастерских. В Самарканде хедер бухарских евреев существовал с середины 30-х годов XIX века. До завоевания города русскими в 1868 г. в хедере обучалось около 80 учащихся. Со временем в городе выросло число хедеров и учащихся в них до 247 детей в 1888 г. Однако при этом уровень образования в хедерах за эти годы не поднялся.

Уровень образования в общине до русского завоевания Средней Азии оценивали как низкий отдельные образованные представители самих бухарских евреев. Так, некий учёный еврей из г.Бухары, проезжая в 1862 г. через Одессу в Иерусалим, в интервью, данном, видимо, на иврите газете «hа-Мелиц» заявил, что многие родители не считают нужным хорошо обучать своих детей и что бухарские евреи не умеют писать (Известно, что в 1863 г. Иерусалим посетили трое бухарских евреев: Пинхас Бен Авад Аль Рахман Калантар, Моше Калантар Самарканди и их ученик Иегуда бен Аваз Бадал Бай. Вероятно, интервью одесской газете дал один из них проездом, скорей всего это был Пинхас Бен Авад Аль Рахман Калантар, так как в интервью путешественник называется учёным евреем и поэтому не может быть учеником, а с другой стороны, сам себя он называет уроженцем и жителем г. Бухары и поэтому не может быть Моше Калантаром Самарканди).

Газета «hа-Кармель» в 1866 г. писала о том, что у бухарских евреев не мелькнул свет образования. Низкий уровень образования бухарско-еврейских общин отмечали также многие путешественники, посетившие в XIX веке Среднюю Азию.  Так, известный русский востоковед Н. Ханыков, посетивший в 1843 г. Бухарское ханство, написал, что многие евреи не могут вообще читать и что, по словам евреев из других общин, посетивших Бухару, местные евреи самые необразованные. Посетивший Среднюю Азию уже после завоевания русский офицер В. Пьянков, писал в 1880 г., что грамотных среди бухарских евреев очень мало и что большинство их забыли свой родной язык, т.е. иврит. Так же низко оценивали уровень образования бухарских евреев и еврейские путешественники.Эфраим Наймарк, находившейся в Средней Азии в 1886 г., писал, что во всей Средней Азии Талмуд изучается только несколькими детьми в Бухаре и Самарканде. Другой еврейский путешественник Леви Ицхак Абрек, посетивший бухарских евреев в 1887 г., отмечал в петербургской газете «hа-Йом», что многие бухарские евреи не умеют читать и молиться, а обучение детей находиться на низком уровне.

Первый исследователь бухарских евреев Шмуэль Моше Ривлин, проживавший в Туркестанском крае в 1886-1889 гг., писал о низком уровне, как общего, так и религиозного образования среди бухарских евреев. По его словам, только один из 10 бухарских евреев понимал смысл молитв. В городах края не было школ типа талмуд-тора для детей бедных. Озабоченный низким уровнём образования бухарских евреев, Ш.М. Ривлин в 1888 г. несколько раз обращался к их раввинам через петербургскую газету «hа-Мелиц» с призывами открыть реформированные хедеры. Раввины и калантары бухарских евреев в ответ писали в 1888-1889 гг., что действительно в Самарканде и Бухаре большинство бухарских евреев бедствует, и не имеют ни  школ, ни учителей.

Положение в Туркестанском крае и Бухарском эмирате стало меняться в конце 1880-х гг., когда русская администрация протянула железную дорогу от Каспийского моря через Бухару к Самарканду, а ещё через полтора десятка лет соединила Ташкент с Оренбургом. Это позволило бухарским евреям, большинство из которых было занято в вывозе хлопка и в привозе мануфактуры, значительно увеличить свои доходы. В результате намного расширились их возможности путешествовать и посещать города Европы и Эрец Исраэль. Многие бухарские евреи стали приезжать в Эрец Исраэль временно, для учёбы и посещения святых мест. Увидев там, какое внимание уделяют образованию и благотворительности еврейские общины с высоким образовательным уровнем, бухарские евреи начали устраивать специальные помещения для хедеров, куда приглашали учителей из Эрец Исраэль.

Таким образом, наряду с продолжавшими существовать старыми хедерами, в Средней Азии появились обновлённые хедеры. В них преподаватели обучали детей ивриту и объясняли прочитанные тексты. Увеличился и объём изучаемых текстов. Ученики стали изучать не только Тору и молитвы, но и Талмуд. В этих школах были отменены физические наказания для детей. Образцом такого хедера стала открывшаяся в 1898 г. частная школа крупного купца Хизкии Иссахарова, где первоначально преподавал приглашённый из Иерусалима учитель Шломо Тажер, ставший впоследствии раввином. В этой школе дети полдня учили иврит и религиозные предметы.  Во второй половине дня учили русский язык. Обновлённый хедер с совместным обучением мальчиков и девочек впервые появился в Туркестане ещё в середине 1880-х гг. Его открыли тогда в Ташкенте ашкеназские евреи. В нём успешно обучались несколько бухарско-еврейских мальчиков и девочек.

В 1903 г. по приглашению главы торгового дома Юсуфа Давыдова Шломо Тажер стал директором и учителем частного училища для бухарских евреев в Ташкенте, организованного по типу реформированного хедера. В училище обучались 40 детей богатых бухарских евреев, и прежде всего многочисленного семейства Давыдовых. Среди них было несколько девочек. На должности преподавателей в училище и в хедер Давыдовых приглашались лучшие учителя из Бухары, Самарканда и Иерусалима.

В этих школах существовала бóльшая, чем в старых хедерах, оплата за обучение. Поэтому за исключением некоторого числа детей, обучавшихся на благотворительные средства, большинство учащихся были детьми богатых родителей. С начала XX века за счёт общины для детей бедных родителей стали открываться в отдельных городах талмуд – торы.

Открывая талмуд-торы и хедеры в старых, так называемых туземных частях городов, бухарские евреи в отличие от ашкеназских евреев края, как правило, не спрашивали разрешения русских властей. Бухарские евреи, видимо, знали, что получат отказ со стороны местной администрации, пересылавшей ходатайства министрам внутренних дел и народного просвещения, часто даже не указав, что просители – бухарские евреи. Министры, будучи плохо знакомы с русским законодательством в отношении туземных евреев, для которых Туркестанский край был фактически чертой оседлости, часто применяли к ним в области образования общие запретительные меры в отношении евреев, проживавших вне черты оседлости.  

Существование школ, открытых бухарскими евреями без официальных разрешений, долгое время оставалось не замеченным русской администрацией, так как её надзор за густонаселёнными старыми частями городов был слабее контроля над малонаселёнными новыми или так называемыми русскими частями. Русская администрация, как правило, узнав о существовании хедера в старой части города, уже не закрывала его, справедливо полагая, что в случае закрытия хедера, дети останутся вообще без образования. Таким образом, фактически к бухарским евреям в области образования применялась политика, подобная политике, проводимой в отношении мусульман – сочетание невмешательства в религиозное образование с осторожными попытками привлечения туземцев в школы на русском языке.

Политику аккультурации проводил в Туркестане ещё первый генерал-губернатор К.П. Кауфман, который в начале своего управления краем пытался объединить мусульманских, еврейских и русских детей в одних общих школах на русском языке. Когда в 1870 г. в Самарканде он основал первую такую школу, местная администрация предписала туземным жителям Самарканда посылать туда детей.

Предписания были рекомендательного характера, так как русская администрация боялась вызвать недовольство в недавно завоёванном крае. Многие мусульмане, опасаясь, что в указанных школах детей отучат соблюдать традиции, мусульманскую веру и почитать родителей, отказывались посылать туда детей. На требования русских чиновников от туземной администрации посылать детей в общие русские школы, до второй половины 80-х годов XIX века мусульманские общинные лидеры, тяготившиеся этой обязанностью, тайно либо угрозами вынуждали бедных родителей посылать туда детей либо платили им за это.  

Бухарские евреи, вероятно, с одной стороны, лучше, чем мусульмане, осознавали пользу русской школы, а с другой стороны, отличались большей исполнительностью, и поэтому намного охотнее отдавали детей в эти школы. Так, в 1872 г. в этой самаркандской школе по сообщению журнала «Беседа» дети бухарских евреев составляли половину среди несколько десятков учащихся. Таким же образом за несколько десятков лет до этого, и евреи Алжира охотнее, чем мусульмане отправляли своих детей в образованные французскими колонизационными властями общие школы.

Спустя несколько лет, в 1878 г., в этой самаркандской школе среди 34 учеников 14 были мусульманами, а 20 бухарскими евреями. В 1882 г. английский путешественник Генри Лансдел посетил эту школу и обнаружил в отделении для мальчиков 77 детей, из которых было 22 христианина, 30 евреев и только 25 мусульман. Отделение для девочек посещали только христианские девочки. Путешественник отметил, что еврейские дети отличались от своих нееврейских одноклассников лучшими знаниями. До обеда дети – мусульмане, евреи и христиане – изучали общие предметы: историю, географию, математику и русский язык. После обеда они раздельно в соответствии со своей конфессиональной принадлежностью изучали религиозные предметы.

Подобная школа для совместного обучения детей разных концессий после русского завоевания была открыта и в Коканде. Лансдел, посетивший в 1882 г. и эту школу, устроенную в бывшем ханском дворце, обнаружил среди её 45 учеников 13 русских, 23 еврея и 9 мусульман. Он отметил, что дети бухарских евреев не читали вслух по субботам.

В городе Бухара политический агент Н.В. Чарыков, видимо нуждаясь в преданных русской администрации переводчиках, ещё в 1887 г. искал несколько учителей для обучения бухарских евреев эмирата русскому языку. Очевидно, это удалось сделать лишь сменившему его в 1890 г. П.М. Лессару. Он в январе 1892 г. обратился к бухарскому кушбеги (премьер-министру) с просьбой «оградить от всяческих препятствий и помочь организовать школу» Иосифу Сивенко, уже обучавшему частным образом в Бухаре детей бухарских евреев и мусульман русскому языку и арифметике. Впоследствии в этой школе преподавали также географию. Но только спустя два года, в декабре 1894 г. в честь помолвки Николая II с Алисой Гессен-Дармштадской, школа была открыта официально. Тогда в школе обучались 13 мусульманских и 17 бухарско-еврейских детей.

В середине 1880-х гг. туркестанская администрация, убедившись, что туземное мусульманское население не хочет посылать детей в общие школы на русском языке (в 1887 г. во всём крае в этих школах было всего 245 учащихся-мусульман), начала создавать для них специальные русско-туземные школы (в официальных документах они часто назывались училищами), где можно было бы совмещать традиционное религиозное обучение с общим образованием на русском языке.

 Многие бухарские евреи захотели обучать своих детей в школах такого типа и поэтому во второй половине 1880-х – 1890-х гг. несколько раз обращались к администрации с просьбами разрешить им посещать эти школы вместе с мусульманами или открыть для них такие же отдельные школы. В небольших городах бухарские евреи получили разрешение на совместное обучение с мусульманами. В крупных же городах с большим бухарско-еврейским населением, несмотря на поддержку их просьб в отдельных случаях областным начальством, а также обязательством бухарско-еврейских общин взять расходы по содержанию этих школ полностью на себя, решение вопроса затянулось. По-видимому, генерал-губернаторы, управлявшие краем в эти годы, были против совместного обучения мусульман с бухарскими евреями, опасаясь, что в крупных городах последние, показывавшие в учёбе хорошие результаты, со временем вытеснят из указанных школ всех мусульманских детей. Открывать же для бухарских евреев отдельные русско-туземные школы местная администрация долгое время не решалась, опасаясь, что это может вызвать недовольство военного министерства, в ведении которого находился Туркестанский край.

Этот вопрос решился только в 1900 г., когда к местной администрации обратился пользовавшийся у неё авторитетом казённый раввин ашкеназских евреев Ташкента Авраам Кирснер. Он попросил у генерал-губернатора С.М. Духовского разрешение на открытие в Ташкенте на средства евреев русско-туземного училища для них по типу аналогичных школ для мусульман. Центральная администрация в тот период требовала от туркестанских чиновников более активной русификации края, вследствие чего открытие школ для туземцев всячески поощрялось. Вероятно поэтому местная администрация, давая в июне 1900 г. разрешение на открытие такой школы, «закрыла глаза» на то, что подавляющее число детей в открываемой школе были детьми как раз ашкеназских евреев. Число же детей бухарских евреев среди 60-75 учащихся этой школы в предвоенные годы составляло лишь 5-10%. Среди всех детей девочки составляли приблизительно одну треть. Разрешение администрации на открытие такого рода школы в Туркестанском крае стало прецедентом, которым не замедлили воспользоваться и бухарские евреи.

24 августа 1900 г., спустя лишь месяц после открытия училища в Ташкенте подобная школа была торжественно открыта и в бухарско-еврейском квартале Самарканда. В ней были две учительские должности. Один учитель преподавал общие предметы на русском языке до обеда, а другой после обеда религиозные предметы и иврит. Как правило, преподавать еврейские предметы приглашался учитель из Эрец Исраэль. Первым учителем на этой должности был иерусалимец Авраам Цефан Мизрахи. В 1901-1902 учебном году эти предметы преподавал там уже другой иерусалимский уроженец – Шломо Тажер, которого на следующий год сменил Аарон Профита, также уроженец Иерусалима. Последний, как и его предшественники, преподавал только год. Власти ошибочно полагали, что все эти учителя были уроженцами Бухары и окончили там иешиву. В 1903-1904 учебном году еврейские предметы начал преподавать горский еврей Иосиф Хаим Вислягаров.

Русский язык и математику преподавал в самаркандском училище русский учитель Гладышев, который был одновременно заведующим. Большую часть средств училища составляло государственное пособие. Часть денег вносили родители (по 30-40 рублей в год на ученика), а остальное – бухарско-еврейская община. Ежегодно здесь обучалось от 35 до 50 детей состоятельных бухарских евреев. В школе обучались за счёт благотворительности и несколько (обычно 3-4) бедных детей. Вместе с мальчиками училось некоторое число девочек.

Бюджет распределял попечительский совет, состоящий в основном из состоятельных бухарских евреев во главе с Мататом Муллокандовым. Вначале училище располагалось в съёмном помещении, но через несколько лет попечительский совет в основном на свои деньги построил специальное помещение. Новое помещение с высокими потолками, большими окнами, классной обстановкой, учебными пособиями и чистотой поражала проверявших училище русских чиновников. Один из них, член ревизионной комиссии К.К. Палена К.И. Савич, вместе с тем в 1908 г. отметил, что уровень знаний детьми русского языка и математики не высокий, причиной чего, по мнению главного инспектора народных училищ Ф.М. Керенского (отца будущего главы Временного правительства А.Ф. Керенского), было недостаточное усердие учителя Гладышева. Это стало причиной его замены. К 1911 г. заведующим училищем (и, очевидно, учителем русского языка и математики) стал А.С. Буба. 

В 1907 г. в русской части Самарканда на средства Хизкии Иссахарова было основано ещё одно русско-туземное еврейское училище. К началу второго года существования в школе обучалось всего 10 учеников, и её владелец испытывал затруднения в найме преподавателя общих предметов на русском языке. Обращение Х. Иссахарова к администрации с просьбой о разрешении преобразовать школу в хедер успеха не имело. Поэтому он был вынужден найти нужного преподавателя. Эти предметы стала преподавать выпускница гимназии Шушана Пинхасова, назначенная одновременно и заведующей училищем.

Программа обучения общим предметам в обоих самаркандских училищах соответствовала программам русско-туземных училищ для мусульман и была рассчитана на три года. Отличие от мусульманских школ было только в преподавании пения в еврейских школах. Чиновник министерства образования, посетивший эти школы в 1913 г., отметил, что на уроке пения бухарско-еврейские дети пели «Эрец Авотейну» и «Птичку» А.С. Пушкина.

Дети бухарских евреев достигали лучших результатов, чем дети мусульман в таких же школах. Это отметил Военный губернатор Самаркандской области А.С. Галкин, в 1909 г. посетивший все городские туземные училища. То же констатировал и чиновник министерства образования, побывавший в нескольких таких школах в 1913 г. Однако многие дети, по свидетельству этого чиновника, не успевали прослушать весь четырехлетний курс, так как их родители, первоначально посылая туда детей с большим желанием, уже через два года забирали своих детей считая, что полученные элементарные знания достаточны в жизни. В 1909 г. в обоих училищах и на вечерних курсах для взрослых при них обучалось 103 бухарских еврея.

В Мерве гератские и бухарские евреи получили в середине 1880-х гг. разрешение от администрации на открытие двух отдельных школ. В самом конце XIX века в них обучались 60 детей, которые изучали иврит и религиозные предметы. В 1901 г. по ультимативному указанию администрации, русский язык как предмет был внесён в программы обеих школ и обе школы были преобразованы в русско-туземные училища.

В 1907 г. было открыто русско-туземное еврейское училище также в Коканде. Директором и учителем в него был приглашён из Одессы М.М. Дубицкий. Он и Иегуда Каштиль из Иерусалима преподавали детям иврит. Русский язык, математику, русскую и еврейскую историю на русском языке преподавали две учительницы – ашкеназские еврейки. Весь курс обучения длился четыре года. В школе было четыре класса, в которых обучалось 120 мальчиков и девочек. Треть учащихся обучалась на благотворительные средства, жертвуемые богатыми евреями, прежде всего торговыми домами Вадьяевых, Потеляховых и Натаном Давыдовым.

Уровень обучения в кокандском училище был достаточно высокий, так как ашкеназские евреи тоже хотели записывать туда своих детей. Однако лишь небольшому их числу удалось это сделать, так как в отношении приёма ашкеназских детей в эту, хотя и еврейскую школу действовала пятипроцентная норма. Сообщивший об этом факте в еврейскую газету “Рассвет”, автор, очевидно, ашкеназский еврей, указал также, что процентную норму для ашкеназских евреев ввели бухарские евреи, ненавидевшие первых. Скорей всего введение ограничения на ашкеназских евреев действительно исходило от бухарско-еврейского попечительского совета, а не от местной администрации, так как введённая в России процентная норма, о которой пойдёт речь далее, не распространялась на низшие учебные заведения, к которым относилось кокандское русско-туземное еврейское училище. С другой стороны местная администрация никак не ограничивала, как указывалось ранее, приём ашкеназских евреев в училище подобного типа в Ташкенте. Но, причина ограничения доступа в кокандское училище ашкеназских евреев была не в ненависти к ним, так как учителями в нём были в основном ашкеназские евреи, а, по-видимому, в желании бухарских евреев поднять прежде всего уровень образования своих детей. Не исключено также, что это было принято в качестве меры предосторожности с целью сохранения за училищем «туземного» статуса, который в будущем мог предохранить от возможных ограничительных мер русской администрации.

К 1911 г. подобное русско-туземное еврейское училище для детей бухарских евреев открылось и в Скобелеве. Дети принимались туда после конкурсных экзаменов.

Программа обучения, схожая с программой русско-туземных училищ существовала в открытых администрацией в Туркестанском крае вечерних курсах для взрослых туземцев. В некоторых уездах подавляющее число слушателей на этих курсах в течение всего рассматриваемого периода были бухарские евреи. В Перовске, например, в 1884 г. на таких курсах учились только бухарские евреи в возрасте от 12 до 22 лет. К 1886 г. по-прежнему здесь обучались только бухарские евреи, число которых достигало 15. По свидетельству чиновника министерства просвещения за время обучения часть из них научилась читать по-русски, но писали с трудом, так как занятия посещали не регулярно. Лучше обстояло обучение в Катта-Кургане, где бухарские евреи, составлявшие половину учащихся, умели по-русски читать и писать под диктовку, а также могли складывать на счётах. В г. Туркестане в более позднее время, в 1907 г., на вечерних курсах при русско-туземном училище бухарские евреи составляли большинство. Среди 13 учащихся этих курсов было 8 бухарских евреев.

После окончания начальных общих и русско-туземных еврейских школ бухарские евреи принимались после экзаменов в общие средние учебные заведения – гимназии, реальные и коммерческие училища.

Под распространённую в 1887 г. в России пятипроцентную норму приёма евреев в средние мужские учебные заведения за пределами черты оседлости кроме ашкеназских евреев попали горские и, видимо, грузинские евреи, в то время как для бухарских евреев в Туркестанском крае было сделано исключение. В связи с этим еврейский антрополог С. Е. Вайсенберг удивлялся в 1912 г., что бухарские евреи при отсутствии ограничений при приёме почти не посылают своих детей в средние учебные заведения. Хотя Х. Ашеров, один из трёх первых бухарских евреев-гимназистов в Самарканде, в интервью заявил, что Х. Иссахаров добился через личные связи принятия этих троих бухарских евреев в самаркандскую гимназию вне процентной нормы, директор гимназии вряд ли бы решился, открыто нарушить закон. Не исключено, что в результате ходатайства Х. Иссахарова, местная учебная администрация в начале XX века распространила на самаркандскую гимназию правила ташкентской гимназии о принятии бухарских евреев как туземцев вне процентной нормы. Вероятно, личные связи помогли Х. Иссахарову добиться принятия вне процентной нормы его собственного сына, единственного из троих бухарских евреев-гимназистов не имевшего статуса туземца, так как он был бухарским подданным. Скрыть отсутствие этого статуса у одного из бухарских евреев было легче, чем скрыть принятие в гимназию вне процентной нормы трёх бухарских евреев. В те годы по данным З.Л. Амитина-Шапиро было только около 5-8 бухарских евреев с законченным средним образованием.

Из статистических данных о числе евреев, обучавшихся в ташкентской мужской гимназии, видно, что их процент часто превышал установленную процентную норму. Накануне выхода указа, в 1886-1887 учебном году, в мужской гимназии обучались 15 мальчиков-евреев, которые составляли 5,5% от всех учащихся. В следующем учебном году согласно предписанию министерства народного просвещения о сокращении доли евреев только один из четырёх евреев, успешно выдержавших экзамены, был принят в мужскую гимназию Ташкента. После этого их процент от общего числа гимназистов вырос до 5,9%. В 1888-1889 учебном году сюда были приняты ещё три еврея, после чего процент евреев в этом учебном заведении составил 6,3%.

Скорей всего превышение произошло за счёт принятия в гимназию бухарских евреев с туземным статусом, ограничение на которых, как указывалось выше, не распространялось. К 1889-1890 учебному году в результате выпуска учащихся-евреев, доля евреев в гимназии сократилась до 5%. Однако в 1891-1892 учебному году 19 евреев-гимназистов составили 6,24% от всех учащихся. Превышение процентной нормы, вероятно, вновь произошло за счёт принятия бухарских евреев. К 1893-1894 учебному году число евреев-гимназистов выросло до 24 (7,3%). Превышение нормы составило 2,3%, т.е. восемь учащихся обучались в гимназии сверх установленной нормы. Скорей всего большинство из них, если не все были бухарскими евреями с туземным статусом. До 1896-1897 г. в этой школе, по-видимому, училось 8-9 бухарских евреев, которые в процентном отношении составляли 2,7% от всех учащихся и приблизительно треть от всех еврейских детей. После этого число бухарских евреев в мужской гимназии, видимо, стало сокращаться. К 1899-1900 учебному году процент всех евреев в гимназии упал до 5,1%.

Согласно указу министерства образования в 1910 г. была увеличена процентная норма в средних учебных заведениях за пределами черты оседлости до 10%. В 1912-1913 учебном году число бухарских евреев в мужской гимназии очевидно вновь увеличилось, так как обучавшиеся здесь 50 евреев-гимназистов составляли 10,5% от всего числа учеников, превышая установленную норму на 0,5%, т.е. на три ученика.

Отсутствие ограничительной нормы в женских средних учебных заведениях не даёт возможности выяснить число девочек бухарских евреек в женской гимназии Ташкента. В воспоминаниях бухарских и ашкеназских евреев сохранились сведения о том, что бухарско-еврейские мальчики и девочки учились в гимназиях Ташкента, Самарканда и Скобелева.

В 1907 г. в Ташкенте открылось ещё одно среднее учебное заведение – коммерческое училище. Семь лет дети в нём получали общее среднее образование, а в восьмом классе получали специальное коммерческое образование. В училище преподавалось свыше двадцати предметов, из которых четверть составляли различные языки, в том числе на выбор учеников персидский и сартовский (вероятно, узбекский). Еврейскую религию преподавал Самуил Альшиц. Согласно статистическим данным за 1907-1908 учебный год среди 126 учащихся 34 бухарских и ашкеназских евреев вместе составляли 27%. К 1910 г. число учащихся-евреев хотя и выросло до 39, их доля за счёт увеличения общего числа учащихся сократилась до 17%. Учитывая, что на ашкеназских евреев в этом учебном заведении должна была распространяться процентная норма, среди евреев, вероятно, подавляющее большинство были бухарскими евреями.

Коммерческое училище в Коканде открылось в 1906 г. Первоначально в 1906-1907 учебном году здесь обучалось 30 евреев, составлявшие 30,9% от всех учащихся. Скорей всего среди евреев подавляющее большинство, если не все, были бухарскими евреями, так как известно, что в следующем учебном году в училище обучался 31 бухарский еврей, 19% от всех учащихся. Уменьшение доли бухарских евреев в училище произошло за счёт значительного увеличения числа учащихся с 97 в 1906-1907 гг. до 162 в 1907-1908 гг. Основная часть учащихся были христианами, так как мусульмане составляли в 1907-1908 г. лишь около 4%. В 1908-1909 учебном году число бухарских евреев сократилось здесь до 26, а общее число учащихся за этот год неизвестно.

После того, как в Коканд дошли слухи о том, что министерство торговли и промышленности собирается ввести процентные ограничения против евреев, Кокандский биржевой комитет заявил о невозможности применения этой меры к кокандскому коммерческому училищу. Вероятно, руководство биржевого комитета, среди членов которого было несколько бухарских евреев, опасалось, что ограничительные меры без разбора могут быть применены не только к ашкеназским, но и бухарским евреям, или вообще стремилось предотвратить введение в училище процентных ограничений против всех евреев.

Стремление Кокандского биржевого комитета защитить интересы коммерческого училища проявилось и в январе 1910 г., когда в Петербурге обсуждался вопрос выселения бухарскоподданных евреев. Согласно сведениям этого комитета, переданным в военное министерство, коммерческое училище в Коканде, существовавшее на средства бухарских евреев, с выселением последних должно было закрыться. В действительности некоторая часть бухарских евреев, дети которых учились в училище, очевидно, вступили своевременно в русское подданство или имели статус туземцев. Учитывая, что в основном зажиточные бухарские евреи имели возможность дать своим детям среднее образование, можно предположить, что бухарскоподданные евреи среди родителей, если таковые были, после начала выселения могли с помощью вступления в первую или вторую купеческие гильдии остаться в Коканде, имевшем статус пограничного города. Таким образом, Кокандский биржевой комитет преувеличивал опасность, предостерегая о возможном закрытии училища. Накануне Первой мировой войны в кокандском коммерческом училище обучалось не мало бухарских евреев, о чём косвенно свидетельствует объявление о приёме в училище, опубликованное в газете бухарских евреев «Рахамим».

Можно предположить, что к 1917 г. уже несколько десятков бухарских евреев закончили средние учебные заведения. Лишь единицы из них успели продолжить дальнейшую учёбу в рассматриваемый период. В  1903 г. после успешного окончания реального училища в Москве (учился в 1891-1899 гг.) и Одесской зубоврачебной школы (учился в 1901-1903 гг.) стал зубным врачом бухарскоподданный Шмуэль Пинхасов. После этого ему было разрешено проживать и заниматься зубоврачебной практикой в России. Цион Потеляхов и Асаф Ачильдиев перед революцией были приняты в университеты – первый в берлинский, а второй в московский.

Несмотря на то, что в начале века  вследствие увеличения числа бухарских евреев в общих и русско-туземных школах число бухарских евреев в хедерах несколько сократилось, хедерное обучение продолжало оставаться основной системой обучения в Туркестанском крае. В 1909 г. в старой части Самарканда было 7 хедеров. В них обучались около 260 учеников. Накануне Первой мировой войны 300 детей бухарских евреев обучались в 8 хедерах бухарско-еврейского квартала города.

Русская школьная администрация ненасильственными методами пыталась улучшить условия обучения в хедерах бухарских евреев. Это проявилось, например, в 1914 г., когда главный инспектор народных училищ Туркестанского края К. Аристов предписал меламедам Самарканда оборудовать свои помещения партами. Меламеды написали инспектору, что их низкие заработки (250-300 рублей в год) не позволяют приобрести парты, и инспектор не стал настаивать, ответив им, чтобы, обзавелись по мере возможности.

Хедеры бухарских евреев, существовали не только в вышеуказанных областных городах края, но и во многих второстепенных городах Туркестанского края – в Катта-Кургане, Андижане, Намангане, Старом Маргелане, Казалинске, Перовске, Туркестане, Чимкенте, Чиназе. Если в главных городах края богатые бухарско-еврейские общины стремились приглашать в хедеры  учителей, получивших образование в Эрец Исраэль, то во второстепенных городах бухарские евреи были рады заполучить в хедеры учителей, обучавшихся в г. Бухаре, которая, несмотря на то, что не вошла в российские пределы, по-прежнему оставалась религиозным центром и для бухарских евреев Туркестанского края.

К 1894 г. по всему Туркестанскому краю имелось 22 хедера, в которых обучались 603 ученика, из них одна девочка. В 1911 г. при том же числе хедеров количество учащихся в них возросло до 778. Среди всех учащихся уже находились 94 девочки. В число указанных хедеров вошли и хедеры ашкеназских евреев, которых было не более пяти, так как они имелись в городах с относительно большим ашкеназским населением: Ташкенте, Самарканде, Новой Бухаре (ныне Каган), Коканде, Асхабаде (ныне Ашхабад). Даже допустив, что какая-то часть девочек училась в хедерах ашкеназских евреев, рост количества девочек в совместных с мальчиками хедерах, вероятно, произошёл за счёт бухарских евреек, что свидетельствует об изменении отношения бухарских евреев к образованию. Например, в двух хедерах бухарских евреев в Чимкенте в 1906 г. среди 45 учеников девочки составляли 22%, а в 1907 г. уже 33%.

Кроме трёх описанных систем образований: светской в государственных общих школах, религиозной в старых и обновлённых хедерах, светско-религиозной в русско-туземных училищах, у бухарских евреев, также, как и у ашкеназов, существовала внешкольная система образования – домашнее обучение. Такоё обучение практиковали всех социальных слоёв. Родители, старшие братья и сёстры, другие родственники обучали детей дома. Особенно такая система практиковалась для обучения девочек, но и знания мальчиков в семьях низкого и среднего достатка углубляли таким способом. В богатых семьях родители нанимали частных учителей.

В рассматриваемый период подавляющее число мальчиков получили образование, по крайней мере, в одной из вышеуказанных школьных систем. Наиболее доступным было обучение в хедерах. Не редко бухарские евреи, особенно богатые, сочетали  разные системы образования для детей.

Таблица. Грамотность бухарских евреев и двух наиболее многочисленных народностей Сырдарьинской и Самаркандской области в 1920 году.

Область	Бухарские евреи мужчины %	Узбеки мужчины %	Таджики мужчины %	Бухарские евреи женщины %	Узбеки женщины %	Таджики женщины %
Самаркандская
Города	25,2	8,7	15,2	2,1	0,7	2,2
Кишлаки	17,7	1,5	2,9	–	0	0,2
Сырдарьинская
Города	43,8	26,3	18,1	20,1	7,6	4,1
Кишлаки	48,8	6,8	3,8	5,9	0,7	1,5

Бухарские евреи, уровень образования которых в конце 80-х годов XIX века был близок к окружавшим их мусульманам, в течение последовавших тридцати лет смогли поднять его в значительной степени, достигнув к 1920 г., как видно из таблицы, самого высокого образовательного уровня среди коренного населения Средней Азии.

Д-р. Альберт Каганович

(эта статья является газетным вариантом статьи: Albert Kaganovitch, The Education of Bukharan Jews in Turkestan province 1867-1917, Irano-Judaica, vol. V, The Ben-Zvi Institute, Jerusalem, 2003, pp. 202-213)