Когда-то в России, сразу после революции, жил молодой Хасид Хабада. Вначале он увлекся идеями сионизма, а затем коммунизма. Он отверг узы иудаизма и его жизнь сразу же наполнилась новым значением и возбуждением. Он был счастлив, свободен, лишен моральных принципов, он был предан идеям марксизма об освобождении мира от искусственно созданных границ и пределов, в том числе и религиозных.

Его отец умолял его изменять свои взгляды или, хотя бы, поехать повидаться с Любавичским Ребе, Ребе Шалом Довбер (Ребе Рашаб), хоть на несколько минут. Вначале молодой человек высмеял эти старомодные предложения, но после настойчивых упрашиваний он, наконец, согласился поехать к Ребе, но при условии, что два его друга, которые не были евреями, присоединятся к нему. Через несколько дней он и его друзья, немного выпив, хохоча, вошли в кабинет Ребе. Но когда они столкнулась лицом к лицу со Святым человеком, это произвело на них неожиданный отрезвляющий эффект. Комната наполнилась необычной тишиной, когда Ребе посмотрел на нашего героя и оказал по-русски: «Он?.. Нет!  Он?.. Нет! Он?.. Нет!» А затем опустил взгляд, как будто говоря, что встреча окончена. Молодые люди с недоверием переглянулись, быстро вышли из комнаты, закрыли за собой дверь и разразились безудержным смехом, повторяя с издевкой: «Он? Нет! Он? Нет!»

Прошло два года и наш юный герой поднялся выше и выше в коммунистической партии, а привычная жизнь в безБ-жии затягивала его все глубже и глубже. Все было прекрасно, перед ним открывалось отличное будущее, и ему казалось что он завоевывает мир. Все эти ощущения были настолько новыми и захватывающими, что он едва находил время, чтобы поспать. Пока вдруг, в один мрачный день, его воздушный шар не бил проколот. Он получил официальное извещение о вызове в НКВД  для …политического допроса.

Неожиданно он оказался в списке разыскиваемых преступников! Раньше он видел, как это случалось с другими, но никогда не верил, что такой преданный член партии как он, будет обвинен. Он расстегнул ворот рубашки и вытер холодный пот со лба. Как зверь в клетке, он расхаживал взад-вперед по своей комнате. Ошибки не было. Письмо адресовалось ему, и никто и ничто же могло ему помочь. Был единственный выход – бежать, если 6ы только снаружи у его двери не было охраны. Нет, если бы они его остановили, он бы сказал, что идет в НКВД. Он даже не станет упаковывать вещи. Он взял письмо и вышел из дома. Теперь он был беглец.

Месяцами он бродил из города в город, как затравленный зверь, спал в парках и заброшенных домах. Он сильно изменился, похудел, не брился и огонь коммунизма погас в его глазах. Он никогда не останавливался подолгу в одном месте, но часто бродил вокруг синагог, где он мог бы получить хотя бы кусок хлеба или ночлег на скамейке, пока постепенно со звуками молитвы и строк из Торы, в глубине его души стало оттаивать что-то теплое и настоящее.

Однажды, когда он сидел в углу какой-то столовой, потягивая чашечку чая, он заметил, что на улице стоят два милицейских и смотрят на него через окно. Один держал его фотографию, а другой взглянул на нее. Молодой человек опустил глаза, но краем глаза он увидел, как они вначале переглянулись, кивнули в согласие, а потом вошли и направились к нему.

Наш герой пытался не смотреть на них, но было ясно, что он дошел до последней черты и, закрыв глаза , он тихо прошептал: «Б-же,помоги мне!»

Вдруг дверь распахнулась и в нее вошел офицер милиции с криком: «Вы, бездельники! Где вы были целый час? Я ищу вас по всему городу! 3а это вы будете наказаны!» «Нет-нет, начальник!» Они пытались говорить шепотом, протягивая ему фото, чтобы он посмотрел на него, а затем указали на бородатого молодого человека, сидевшего в углу, уставившись в свою чашку. Начальник выхватил у них фотографию, взглянул на нашего бывшего Хасида и закричал: «Он?.. Нет! Он еще пару раз взглянул и закричал еще громче:»Он?.. Нет!» Он?.. Нет!» и с тумаками и криками вытащил двух милиционеров на улицу.

Это было чудо! И Ребе предвидел это, или, может быть, он был этому причиной. В любом случае, молодой человек немедленно отправился в Любавич и снова стал хасидом Хабада, на этот раз с сердцем, переполненным радостью.