Вербальное и физическое насилие, принуждение и унижения, неправомочные госпитализации и постоянное пичканье лекарствами независимо от того, можно без них обойтись или нет… Что происходит за стенами психиатрических лечебниц в Израиле? Журналисты журнала «Либерал» общались с десятками врачей Центров психического здоровья и выступали сопровождающими некоторых пациентов, когда готовили это расследование.

«Кто тебе поверит?»

На протяжении многих лет поступают свидетельства о ненужных связываниях пациентов. Люди жалуются на заброшенность, плохие условия гигиены. Но мало что делается для улучшения ситуации. Этому есть объяснение: ведь очень легко не поверить и отмахнуться от слов тех, чье психическое состояние требует лечения.

Вдобавок ко всему налицо еще и навешивание ярлыков: люди зачастую стыдятся признать, что имеют психическое заболевание, поэтому многие из них или не жалуются вовсе, или не хотят заявить о проблемах публично. Как сказал один сотрудник побитому пациенту: «Ты же психбольной, кто ж тебе поверит?» Поэтому и мы, проводя расследование, настаивали на прямых и ясных заявлениях и на предоставлении документов как от пациентов и их родных, так и от представителей системы здравоохранения.

То, что мы обнаружили, тревожит. В некоторых заведениях мы идентифицировали насилие, вплоть до сексуального, систематическое унижение, злоупотребление властью. Кое-где ужасная скученность («кому не досталось кровати, того бросаем спасть в коридоре», свидетельствует одна из сотрудниц). И слишком много избыточного подсаживания пациентов на медпрепараты. Очень часто это приводит не к излечению или стабилизации, а к обострению болезней пациентов, что иногда может обернуться для них и летальным исходом.

Но виноваты не сотрудники психиатрических лечебниц. Они – тоже жертвы, они не справляются с нагрузкой и сложностями. Частично проблема в том, что психиатрам дана очень большая власть. Кто-то из них уже утратил терпение, а потому может срывать усталость и раздражение на тех, кто слабее и подчинен их воле. Хотя так ведут себя, конечно, далеко не все.

По данным специалистов, каждому шестому взрослому израильтянину доводилось в своей жизни впадать в депрессию или состояние тревожности, а около полумиллиона человек имеют симптомы неврологических расстройств. У половины из них, то есть у 250 тысяч человек, эти расстройства серьезны. Из них несколько тысяч помещены в психиатрические учреждения – открытые для случаев полегче, каких большинство. В закрытые отделения система направляет людей, чье психическое состояние определено как тяжелое.

\”«Закрытые палаты неверно называть медицинскими центрами, я бы назвал их больницами\”, – говорит высокопоставленный представитель системы охраны психического здоровья. – Мне известно очень мало случаев, когда душевное состояние людей, помещенных туда, улучшилось. Напротив, сталкивался часто с обратным – когда поступали люди, с которыми случился разовый кризис или же состояние которых можно было счесть относительно удовлетворительным, но оттуда они выходили уже полностью разрушенными. Это – позор для всех нас».

Конечно, не все больницы и центры психического здоровья одинаковы. Все в первую очередь зависит от грамотного руководства. В сети больниц «Шальвата» положение было прекрасным, в Беэр-Якове удалось в течение двух-трех лет добиться значительных улучшений ситуации, которая прежде была ужасной. А вот закрытое отделение в «Абарбанель» – просто ад на земле для психиатрических больных. В нем мы обнаружили почти все из вышеперечисленных нарушений, издевательств и недостатков.

За стеной

Ранний вечер. Закрытое отделение «Абарбанель». На грязной стене тараканы. Все выглядит запущенным. На кухне шуршит мышь. «Нет бюджета на дезинфекцию», – иронизирует медбрат, ранее работавший тут.

Здания довольно обшарпанные, но около месяца назад в передней части больницы открыли новое, которые скрыло собой эту запущенность. С точки зрения психического здоровья в Израиле просто нет худшего места, но «поскольку речь идет о психбольных, никого это не волнует», резюмирует медбрат.

Члены персонала выглядят измученными, пациенты – заброшенными. Гигиенические условия ужасают. Из одной комнаты пахнет мочой. «Протерли там сухой тряпкой», – поясняет одна из уборщиц.

Х. устроился сюда на работу после учебы и был поражен. «Физические условия и гигиена тут наиболее омерзительны, – рассказывает он. – В палатах разбрызгана моча, все воняет, но часами никто не касается этого. Такое может твориться только в закрытых отделениях, потому что даже родственники не могут войти в них и увидеть такое».

Одно из проблемных явлений тут – смешанная госпитализация, когда пациентов, перенесших первый кризис, размещают вместе с теми, кто лечится уже давно, и с больными в тяжелой форме. \”«С профессиональной точки зрения это совершенно нелогично\”, – говорит Х. – В результате новичок получает тот же уход, что и хронические больные, и его состояние ухудшается».

А. – сотрудник, буквально сбежавший из «Абарбанеля», рассказывает, что виденное им – кошмар любого стажера в сфере психиатрии. «Отделение шокирует. Очень грязно. Уровень гигиены таков, что я и сам подхватил там болезнь. Ужасное место. Когда я увидел, что там творится, сбежал оттуда и сменил свою специализацию».

Как минимум на первый взгляд кажется, что и внимания больным персонал особо не уделяет. Пациент, например, может часами стучать в окно, прося, например, молочный напиток, успокаивающий его, но никто к нему не подойдет. Персонал будет игнорировать его, «пока он не получит укол и не отправится в изолятор».

Согласно распоряжению генерального директора министерства здравоохранения от 2017 года, опирающемуся на отчет назначенной им комиссии, пациентов нельзя ограничивать или изолировать в следующих случаях:

• в качестве наказания;
• в воспитательных целях;
• для того чтобы пресечь ругательства;
• если он страдает психомоторным расстройством и не представляет опасности для других пациентов или окружающих;
• за отказ выполнять распоряжения медперсонала;
• за несогласие на госпитализацию;
• из-за нехватки персонала;
• в качестве дисциплинарной меры.

На практике мы столкнулись в «Абарбанеле» с нарушениями этих правил: пациентов ограничивали за то, что они слишком шумно себя вели; за то, что некрасиво разговаривали с сотрудниками; отказывались выполнять распоряжения персонала; в качестве наказания, а также из-за нехватки сотрудников персонала. «Работники заводят больных в изоляционные комнаты или в комнаты, где они находится связанными, без указания или разрешения лечащего врача, – добавляет одна из бывших сотрудниц. – Но из-за того, что работников не хватает, избежать всех ограничений в этом длинном списке просто невозможно».

Подобную практику мы обнаружили и в других больницах. «Меня бросили в изолятор, своего рода вонючий подвал, по которому рядом с моим матрасом гуляла мышь, за то, что я им нагрубила, – рассказала Р., которую госпитализировали в Нес-Ционе, когда она была несовершеннолетней. – Там хуже, чем в темнице, ведь с заключенными иногда общаются, а про меня никто не узнал бы, даже если бы я там умерла. Это было наказание».

К., сотрудник больницы «Геа», свидетельствует о механизмах ограничения больных, похожих на инструменты из камеры пыток. «Палата в закрытом отделении должна быть покрыта смягчающими удар материалами, чтобы предотвратить вред, который больной причинить себе во время кризиса. В закрытом отделении «Геи» такого нет, по сути, изолятор – это и есть комната для ограничения действий пациента. Если он начнет, например, прыгать или дергаться на кровати, может травмировать сам себя».

Вопреки правилам

Поход в больницу «Шаар Менаше» лишь усиливает впечатление, что речь идет о разновидности тюрем, что в этих заведениях стирают личности пациентов. Место – серое, облупленное, старое. Душевые как в следственном изоляторе, невероятно обшарпаны. Здесь тоже отношение некоторых сотрудников к больным базируется на стереотипах и полно презрения и издевок.

Переполненность (во всяком случае во время нашего посещения) еще более заставляет пациента почувствовать себя «недочеловеком». В этом – и одна из причин такого поведения персонала, говорит одна из сотрудниц: «При таком соотношении больных к работникам по уходу и при неудовлетворительных зарплатах люди начинают вымещать свою обиду на тех, кто беспомощнее их. Больные не могут ничего сделать и страдают больше всех».

Комната для связывания в «Шаар Менаше» выглядит как пыточная: она маленькая, запущенная, одним своим видом вызывает страх. В одну из смен там привязали девушку, которая с трудом держалась на ногах. Она кричала, но персонал отнесся к этому совершенно спокойно.

Практика связывания пациентов получила большую огласку благодаря впечатляющей работе журналистки Керен Нойбах. Практически в одиночку сражаясь с системой, она смогла добиться немалых перемен: снижения на 60-70 процентов числа связываний, по оценке адвоката Даниэля Раза. Он – государственный уполномоченный по вопросам принудительной госпитализации на основании судебных решений, представляет интересы больных. Тем не менее, по данным Раза, связывания все еще практикуют в ряде больниц, порой – с нарушением правил.

«Связывают по рукам и ногам так, что даже нос не почесать, – рассказала Т., лечившаяся в разных психиатрических учреждениях Израиля. – Потом тебя оставляют одну. Сначала я кричала, чтобы мне хотя бы повыше подоткнули подушку под головой. Впадала в истерику из-за того, что нескромно выгляжу. Потом решила, что буду только смеяться над ситуацией, в которую попала».

Эта история повторяется от больницы к больнице. «В «Эйтаним» я не получала никакого психиатрического ухода в течение двух недель, – рассказывает Элия, в прошлом она была госпитализирована. – Там есть отказ от индивидуальности: все забирают, включая даже очки, дают только одеяло. Меня хотели осмотреть, но я не согласилась, потому что у меня отняли лифчик и было стыдно. А в «Гее» было чуть получше».

В иерусалимском медицинском центре «Герцог» мы находим все ту же заброшенность и убогость. Дворик, в который выходят больные, чтобы подышать воздухом, – крохотный, да и время прогулки очень ограничено. Когда Сарит была совсем молодой, ее держали здесь. Она глотала обезболивающие и отказывалась находиться в одном помещении рядом с тяжелыми психическими больными. «Что должно случиться с девушкой вроде меня в таком месте?» – сердито спрашивает она. По ее словам, время было проведено тут впустую. «На входе висит расписание занятий и кружков, но на самом деле ничего этого нет. Две медсестры на 30 пациентов. Они заботливые, отзывчивые, но что они могут сделать?»

Жестокость

Не только персонал прибегает к излишне жестким мерам. Насилие царит и между пациентами. В «Абарбанель» некоторые стычки между больными происходили просто из-за того, что им негде спать. Мы видели их спящими на полу, на старых матрасах, во дворе и на скамейках. Нередко за матрас может возникнуть спор, который перерастет в потасовку.

В таких ситуациях требуется вмешательство сотрудников, но «иногда они применяют насилие к пациентам и просто так, – свидетельствует один из сотрудников заведения в Бат-Яме. – В них бывают замешаны и старшие члены медперсонала. Однажды на моих глазах сертифицированный медбрат швырнул пациента на пол и избил его».

Три часа ночи. Дежурная медсестра дает указание: связать до утра и перевести в изолятор женщину. Причина: она не хочет спать.

«После того, как мы ограничили ее [в движениях], она стала кричать, что беременна, а потом плюнула в сотрудника персонала. Он [в ответ] на глазах у всех влепил ей пощечину. То, что происходящее документировалось, его не остановило», – рассказывает один из очевидцев. На следующий день он сообщил об этом медсестре, после чего на него стали смотреть, как на опасного доносчика, признается он. «В этой системе управление как в мафии, ни о чем нельзя говорить».

Медбрат, работавший в больнице «Геа», рассказал, что подвергся нападению со стороны работника персонала, про жестокое обращение которого с пациентами тоже было известно. «Это случилось в пять утра, когда я зашел в комнату, где хранятся лекарства, чтобы разбудить его, – вспоминает медбрат. – Он отказался вставать, потребовал, чтобы я вышел. Я отказался, тогда он поднялся и неожиданно нанес мне удар в лицо – так, что пошла кровь. Я пошел на кухню, чтобы умыться, но он преследовал меня, продолжая наносить удары».

В «Эйтаним» давно проходящая лечение пациентка рассказывает, что персонал подвергал ее оскорблениям за ее вес. Сотрудница, работавшая здесь, тоже признается, что иногда «сотрудники теряют терпение и могут сказать что-то некрасиво или чуть более агрессивно». Однако она утверждает, что, в основном, это вызвано перегрузками. «Поместите любого человека в эти условия – и он может потерять человеческий образ. Это верно, как для пациентов, так и для персонала».

Б. также свидетельствует о грубом обращении в «Эйтаним»: «Я поступила туда после того, как стала жертвой сексуальной агрессии. Меня притащили, привязали к кровати и оставили на ночь в изоляторе». В «Эйтаним» мы также обнаружили Хадас, девушку, выросшую в религиозном доме и страдающую от пост-травмы, вызванной сексуальным насилием. Она также страдает от расстройства пищевого поведения. «Когда поступила сюда, никто даже внимания не обратил на то, что я была жертвой сексуального насилия. Они меня связали, сняли с меня юбку, и мужчина сделал мне укол – это стало для меня тяжелым триггером, напомнившим о пережитом».

По ее словам, которые также были подтверждены сотрудниками, от пациенток требовали раздеться перед медбратом, мужчиной, и им не всегда позволяли настаивать на том, чтобы осмотр провела женщина.

Сексуальное насилие – одна из основных проблем. Во-первых, в закрытых отделениях довольно высок процент пострадавших от него. Во-вторых, есть места, где мужчин содержат вместе с женщинами, и случаи насилия случаются между пациентами. «В Шаар Менаше я поступила молодой девушкой и находилась в палате с мужчинами, некоторые из которых были под воздействием наркотических препаратов, – вспоминает Эден. – Я перенесла там домогательства: прикосновения, поцелуи. Одна из медсестер заметила это, и сказала: будь осторожна. Но что значит «быть осторожной»? Вместо того, чтобы положить этому конец, она дает мне советы!»

Шани из «Эйтаним» рассказывала, как однажды утром проснулась с кровотечением, чувствуя на своем теле запах спермы. Став свидетельствует, что в «Абарбанеле» стала объектом насильственных сексуальных действий со стороны одного из пациентов. Сотрудница той же больницы говорит, что однажды сама стала свидетельницей сексуального насилия. Есть и другие случаи.

Еще более тревожат указания на эксплуатацию молодых женщин, госпитализированных в различные психиатрические отделения. А сотрудница одного из крупнейших заведений страны сообщила, что подвергалась домогательствам со стороны старшего психиатра, причем, по ее словам, он подвергал сексуальному насилию и находящихся там больных. В «Шаар Менаше» нам рассказали о сексуальных контактах между пациентами, о которых персонал знает – но не вмешивается. В «Эйтаним» пациентка пожаловалась на сотрудника, который говорил ей сальности и неподобающе к ней относился.

Мария Рашад, Источник: «Либерал», Telegram NEWSru.co.il, Orbita.co.il На фото: пациентка психиатрической больницы “Абарбанель”. Фото: Алон Рон.