Непонятно, откуда у Равива Друкера внезапно возникло чувство раскаяния, и он даже решил, что пора развернуться и поддержать сделку о признании вины с Биньямином Нетаниягу.

Друкер был прав в одном, когда писал: «Да, мое мнение не имело реального веса, но все же». Он прав: его позиция не должна была иметь веса, и не потому, что она не имела влияния или была отодвинута на обочину публичной дискуссии.

Вопрос сделки о признании вины вообще не обсуждался и не должен был обсуждаться ни по политическим соображениям, ни из-за его влияния на доверие общества к системе правосудия.

Релевантность сделки о признании вины зависит только от убедительности доказательств и уверенности прокуратуры и юридического советника правительства в том, что Нетаниягу совершил преступления и это может быть доказано в суде.

Эти два условия уже соблюдены: самим предъявлением обвинения и процессом судебного разбирательства. Страх перед «гражданской войной», который, казалось бы, оправдывает сделку, а также нелепая попытка представить Нетаниягу как стену, «защищающую родину» от чистого фашизма, представленного Итамаром Бен-Гвиром и Бецалелем Смотричем, только извращает назначение закона и суда.

Сторонники сделки игнорируют тот факт, что реальность, которую сам Нетаниягу создал и взрастил, нельзя отдать под суд или подписать с ней соглашение о признании вины. В этом заключается величайшее и единственное достижение Нетаниягу – получит он сделку о признании вины или нет и понесет ли он свой позор в тюрьму, или будет полностью очищен от обвинений, – он своими руками уже произвел здесь революцию.

Холодная война, которая в какой-то степени уже не такая холодная, началась, когда Нетаниягу решил разрушить легитимность любого движения, которое не является крайне правым. Бен-Гвир и Смотрич не могли бы политически существовать и ассимилироваться в мейнстриме правых, если бы Нетаниягу не проложил им путь, не объединил их в один блок, как если бы они были сначала действительно отдельными составляющими, и не влил их в блок, ведомый «Ликудом».

Этого было недостаточно для Нетаниягу. Он продиктовал центру необходимость сближения с правыми, чтобы выжить политически. Причем постепенно каждый раз он поворачивал ручку лебедки еще на пол-оборота, пока ему почти удалось размыть линию разделения – которая и раньше была нечеткой – между Бени Ганцем и Дуди Амсалемом и между Гидеоном Сааром и Мири Регев.

Его успех не остановился на этом. «Авода» тоже «была вынуждена» ухватиться за Яира Лапида и Бени Ганца и прицепить на себя этикетку национально-патриотической партии – и определение этих терминов она почерпнула из лексикона, составленного Нетаниягу, – чтобы, не дай бог, к ней не прилип ярлык левачества.

В процессе таяния левоцентристов Нетаниягу удалось сфокусировать их дилемму на одном ложном вопросе: стоит ли сидеть с ним в правительстве, чтобы обуздать Бен-Гвира и Смотрича, или лучше рискнуть и допустить установление при его руководстве фашистского правительства, лишенного тормозов в их лице.

Другими словами, стоит ли присоединяться к процессу, который обязательно исказит основы демократии, подорвет власть системы правосудия и даст обвиняемому возможность избежать тюрьмы – и в то же время продолжит освящение расизма и фашизма, или решительно отвергнуть эту возможность и все равно получить более или менее тот же результат.

Похоже, борцы в своей слепоте не замечают, что эта ложная дилемма загоняет их в клетку, приготовленную для них Нетаниягу. Потому что само выдвижение и обсуждение идеи о присоединении левоцентристов к Нетаниягу как о легитимном варианте не имеет смысла.

Потому что лозунг «только не Биби» держится на ценностно-идеологическом фундаменте, который предполагает демократию и по крайней мере отказ от криминала. Лозунг «только не Бен-Гвир» ему не альтернатива. Те, кто считает, что между Биби и Бен-Гвиром есть разница, вероятно, продолжат быть убежденными в том, что только соглашение о признании вины с Нетаниягу заставит солнце сиять.

Цви Барэль, Источник: https://detaly.co.il/, «ХаАрец», Фото: Офер Вакнин