Однажды в середине молитвы в самый святой и ответственный день в году – праздник искупления Йом-Кипур Алтер Ребе неожиданно прервал молитву, снял молитвенное покрывало (талит) и отправился в другой конец города. Разве можно прерывать молитву, да еще в такой важный день? Но у Алтер Ребе была веская причина: он узнал, что там сейчас находится одинокая роженица, за которой некому ухаживать, поскольку хозяин дома, в котором она снимала угол, сам ушел в синагогу на праздничную молитву.
Алтер Ребе постучался в дверь и, чтобы не смущать женщину, представился белорусским именем Василь. Потом он собственноручно нарубил дрова, растопил печь и согрел еду.
Дело было поздней осенью, на улице уже было холодно и промозгло, а женщина в таком положении особенно нуждалась в тепле и уходе. В результате Алтер Ребе несколько раз грубо нарушил ряд строгих запретов, связанных с Йом-Кипуром.
На первый взгляд может показаться, что Алтер Ребе в той непростой ситуации, в которой он невольно оказался, пренебрег своими обязанностями перед Творцом, предписанными Торой (прежде всего – святостью Йом-Кипура), – а всё это ради того, чтобы помочь какой-то посторонней женщине.
Получилось, что жалость к этой несчастной женщине оказалась сильней, чем его любовь к Б-гу? Конечно, нет! Просто любовь к ближнему стала инструментом для раскрытия любви к Б-гу, поэтому одно лишь дополнило и усилило другое.
Конечно, потом Алтер Ребе вернулся в синагогу и продолжил покаянные молитвы. Но главным аргументом для искупления в том году, безусловно, стал именно этот благородный поступок. А что касается молитв, то хотя они были прерваны, но зато всё произошедшее наверняка дало дополнительный импульс и пробудило в душе Алтер Ребе новые, более глубокие религиозные чувства, которых не было бы, если бы он остался молиться в синагоге, как он делал обычно в этот день.
Теперь мы сможем лучше понять ответ Алтер Ребе на тот вопрос со стороны хасидов. Алтер Ребе тогда ответил, что любовь к ближнему – это тот духовный сосуд, который как раз можно и нужно наполнить любовью к Б-гу. А иначе – никак!
