После событий в Йом-Кипур многие задаются вопросом, откуда взялись устроители массовой молитвы в центре Тель-Авива. Так что это: национальный проект или реализация политических задач? Они утверждают, что их цель – восстановление доверия, наведение мостов между светскими и религиозными горожанами. Так сказать, сближение сердец (кирув левавот). Однако в Тель-Авиве многие называют их “мессианскими фанатиками, ведущими к государству Галахи”.
В чем разница между “хардальной” организацией “Рош йегуди” и первым поколением религиозных волонтерских ячеек (ха-гариним ха-месиматиим)? Причем тут Норвежские соглашения и план размежевания? И почему ультраортодоксальное движение ХАБАД пользуется большей благосклонностью тель-авивцев, нежели религиозно-сионистские волонтеры?
После столкновений в Йом-Кипур в Тель-Авиве вопросы эти получили особую актуальности. Ответы пытается найти обозреватель Ynet Коби Нахшони.
►“Свои” и “чужие“
Первые волонтерские ячейки (ха-гариним ха-месиматиим), в которых принимали участие молодые люди, принадлежащие к религиозно-сионистскому сектору, появились в Израиле более полувека назад. Между тем события, которые разворачивались в Тель-Авиве 24 и 25 сентября (в Йом-Кипур), показывают, что у светских граждан, “целевой аудитории” подобных организаций, до сих пор не сложилось однозначного мнения по поводу их деятельности.
Идет ли речь о чисто альтруистическом проекте, призванном сократить разрыв между центром страны и периферией? Либо о политической компании, цель которой предотвратить то, что произошло после подписания Норвежских соглашений и размежевания с Газой? Говорим ли мы об искренней попытке наведения мостов между религиозными и светскими евреями, в соответствии с принципом “живи и дай жить другим”, либо имеем дело с диктатом – высокомерном и агрессивном стремлении навязать свое мировоззрение тем, кто его не разделяет?
С одной стороны, тысячи израильтян, представляющих разные слои общества, участвуют в праздничных мероприятиях, которые проводят религиозно-сионистские волонтеры, а также принимают предлагаемую ими помощь в обычные дни. С другой – в глазах значительного числа светских граждан эти ячейки, которых называют себя “тораническими” (ха-гариним ха-тораниим), стали символом религиозного диктата, проталкивания ортодоксальных норм в секулярной среде, фактором, нарушающими хрупкий баланс между светскими и соблюдающими традиции горожанами. Добавьте к этому резкое усиление поляризации в израильском обществе в последние 9 месяцев, когда буквально все разделились на “своих” и “чужих”.
Эти группы, включая действующую в Тель-Авиве организацию “Рош йегуди”, оказались в эпицентре противостояния и символизируют почти все, что сегодня стало предметом раскола: отправление религиозного культа в публичном пространстве, противоречие между еврейским и демократическим характером государства, разумный баланс между двумя ветвями власти – исполнительной и законодательной.
Возникает вопрос, занимают ли торанические ячейки определенную позицию в конфликте, разрывающем израильское общество, или просто стали его случайной жертвой? Все зависит от того, кого вы об этом спросите.
►Цели и средства
Для начала о том, с какой целью создавались религиозно-сионистские группы волонтеров? Одной из ключевых фигур первого поколения торанических групп был Цфания Дрори, бывший главный раввин Кирьят-Шмоны. В 1968 году, всего через несколько месяцев после Шестидневной войны, когда религиозные сионисты стали создавать еврейские поселения в Иудее, Самарии, секторе Газа и на Голанских высотах, с Дрори связался его учитель, раввин Цви Иегуда Кук, лидер религиозного сионизма, и предложил отправиться в Кирьят-Шмону, чтобы основать в этом маленьком галилейском городке предармейскую йешиву (йешиват-хесдер) и религиозную общину.
Раввина Дрори нельзя, разумеется, заподозрить в “хардальном мессианстве”. Он не планировал 55 лет назад превратить Кирьят-Шмону в религиозный поселок и навязать ортодоксальный образ жизни ее жителям. Хотя заявленной целью его миссии было укрепление ценностей иудаизма в Верхней Галилее, основной задачей этого предприятия было улучшение социально-экономической ситуации в периферийном городке на дальнем израильском севере.
Религиозные сионисты (вязаные кипы – кипот-сругот), переселившиеся в Кирьят-Шмону, принадлежали к более обеспеченным, чем местные жители, слоям общества. Своей миссией они считали оказание помощи жителям приграничного города, страдавшим как от экономического кризиса, так и от постоянных обстрелов со стороны палестинских, а затем и шиитских террористических группировок в Южном Ливане. И действительно участники созданной раввином Дрором религиозно-сионистской общины инициировали в Кирьят-Шмоне ряд полезных проектов в сфере образования и социального обеспечения.
С годами подобные ячейки были созданы и в других периферийных городах севера и юга Израиля – от Цфата до Эйлата, от Маалота – до Иерухама. В те годы эти общины тоже подвергали критике, но в основном за неспособность сохранять хрупкий баланс между интеграцией в городскую среду и обособленностью, отличавшую некоторых из них.
С одной стороны, речь шла о добровольцах, покинувших зону комфорта и переселившихся туда, где жило не похожее на них население. Ожидалось, что они разрушат преграды и станут интегральной частью человеческого ландшафта в городе, куда направились с особой миссией. С другой стороны, их сила как раз и заключалась в том, что они составляли сплоченное и обособленное сообщество, оказывающее влияние на место, в котором поселились. В этом плане раввин Дрори и его последователи мало чем отличаются от других идеологических групп и организацией, включая левые секулярные движения, отправлявшиеся с похожей миссией туда, где их не особо ждали, и сталкивавшиеся с аналогичными вызовами.
►Новое поколение
Вторая волна подобного рода религиозных групп пришлась на 1990-е – период реализации Норвежских соглашений. У них также были заявленные политические цели.
Раввин Йоэль Бин-Нун, представитель умеренного крыла религиозного сионизма, подчеркивал, что хотя религиозным правым и удалось создать мощный поселенческий проект, они не сумели “поселиться в сердцах” большинства израильтян. Это привело к утрате поддержки в израильском обществе, согласившемся на территориальные уступки в Иудее и Самарии. Бин-Нун призвал соратников исправить ошибку.
После этого появилось новое поколение торанических ячеек, которые на сей раз отправились не в провинциальные города севера и юга, а распространили свою деятельность на экономически благополучный центр страны. Своей целью они декларировали формирование доверительных отношений между разными группами населения на основе ценностей еврейской веры – тот самый кирув левавот (сближение сердец).
После ухода Израиля из сектора Газа в 2005 году торанических ячеек стало еще больше. Следует все же отметить, что в своей деятельности эти сообщества руководствовались не только политическими соображениями. Тысячи (возможно, даже десятки тысяч) семей переезжали с места на место, искренне веря в то, что выполняют важную миссию. Все израильские правительства, как левые, так и правые, считали “ха-гариним ха-тораниим” проектом национального значения и поддерживали их финансово.
Любая религиозная община неизбежно создает вокруг себя плотную социальную среду, к которой естественным образом примыкают и другие жители города или района. Религиозно-сионистские группы – не исключение. В основном речь идет об отдельных людях или семьях, которые сами хоть и не принимали участия в идеологической деятельности ячеек, но входили в дальний круг общения и поддерживали их морально.
В любом случае такие сообщества, как любые другие, имеют право на получение базовых муниципальных услуг, включая детские сады и школы, соответствующие их мировоззрению, помещения для религиозных нужд. Это уже само по себе зачастую приводит к напряженности в отношениях с другими группами населения, которым кажется, что это происходит за их счет. В качестве примера можно привести борьбу горожан против строительства йешивы “Маале-Элиягу” в центре Тель-Авива.
►“Рош йегуди” проигрывает хасидам ХАБАДа
Организация “Рош йегуди”, инициировавшая раздельную молитву на площади Дизенгоф, в ближайшие месяцы будет отмечать свое 30-летие. Она принадлежит второй волне торанических ячеек. Ее основатель Исраэль Зеира родился и вырос в Тель-Авиве, а посему считает, что не должен оправдываться за стремление оказывать влияние на облик и характер города. И уж тем более – скрывать свои планы.
С его точки зрения в Тель-Авиве существует свободный рынок идей и мнений. До тех пор, пока все происходит в уважительной форме и без принуждения – он тоже имеет право предложить свой товар.
Но, как говорится, есть нюанс. Большую часть своей взрослой жизни (кроме последних нескольких лет) тельавивец Зеира провел в поселении в районе Хар-Хеврон. Его ультраконсервативные убеждения по вопросам религии и общественного устройства неприемлемы для тех, кто выступает против него. Они подозревают основателя “Рош йегуди” в том, что он не конкурент на свободном рынке идей, а агент политического влияния. С учетом сложившейся атмосферы тотального недоверия, раскола и запугивания с обеих сторон Зеира кажется им воплощением всех экзистенциальных и немедленных угроз, которые, по их мнению, несет с собой нынешнее правительство.
Не то чтобы у противников Зеиры не было оснований так считать. Некоторые его выступления не оставляют особого пространства для сомнений. Два года назад в одном из интервью он сказал буквально следующее: “Мы гордимся активной работой, направленной на “религизацию” (адата) горожан. Дай Б-г, чтобы все религиозные сионисты занимались “религизацией” светских израильтян”.
После событий в Йом-Кипур на площади Дизенгоф Зеира стал оправдываться: “Ну, какая религизация? – сказал он в беседе с Ynet. — Это был сарказм. Вы можете представить себе человека, пришедшего изучать Тору против своей воли, не по собственной инициативе? Мы просто предлагаем помощь светской молодежи Тель-Авива, желающей изучать священное писание. Мы не работаем с детьми”.
В последние дни пытливые умы пытаются разгадать великую тайну. Как такое возможно: в тот самый Йом-Кипур, когда была сорвана попытка провести раздельную молитиву на площади Дизенгоф, посланники ультраортодоксального движения ХАБАД проводили ритуальные церемонии абсолютно такого же формата, включая установку разделительных перегородок в молитвенных шатрах, разбросанных по всему Тель-Авиву. Было ли это сделано с разрешения муниципалитета? Мешал ли кто-то из светских горожан молитвам хабадников?
Ларчик открывается необычайно просто: хотя ХАБАД считается ультраортодоксальным течением, он всегда, как от огня, бежит от политики и любых тем, вызывающих разногласия в обществе. ХАБАД не воспринимается секулярными гражданами как угроза – в отличие от организации “Рош йегуди”. Глава оппозиции Яир Лапид, осудивший агрессивные действия, как он выразился, “хардальной ячейки”, тут же добавил, что, посещая вместе с женой и детьми тель-авивские синагоги в Йом-Кипур, он заглянул и в большой молитвенный шатер движения ХАБАД”.
“То, что произошло на площади Дизенгоф, весьма прискорбно, но мы стараемся развеять тьму и приблизить свет, – сказал раввин Йосеф Шмуэль Герлицки, главный эмиссар Любавичского ребе в Тель-Авиве. – Несмотря на непростую атмосферу в городе, тысячи людей разных взглядов и убеждений пришли к нам, чтобы участвовать в молитве Судного дня”.
Коби Нахшони, Ynet.Перевод: Гай Франкович. Источник: Orbita.co.il, Вести Израиль по-русски. Раввин Исраэль Зеира, глава Рош йегуди, на ул. Дизненгоф в Йом-Кипур. (Фото: Дана Копель)
