Прошло 30 лет, как в 1992 году начала издаваться первая газета бухарских евреев на постсоветском пространстве. Об этом вспоминает её редактор Маркиэл Фазылов.
Идея издания газеты родилась сразу после регистрации культурного центра бухарских евреев Самарканда. Но долгое время дело не сдвигалось с мертвой точки. После неудачных попыток нескольких журналистов, мою кандидатуру предложил заместитель председателя культурного центра Рафаэль Норматов. Я решил, что смогу справиться с этой задачей, не представляя предстоящих бюрократических проволочек.
Признаться, мой багаж знаний русского языка тогда, да и сегодня, оставляет желать лучшего, поскольку в школе я не очень-то дружил с русской литературой. У меня был небольшой опыт публикаций в областной газете «Ленинский путь», в которой я числился нештатным корреспондентом, и многолетнее сотрудничество с гроссмейстером Владимиром Вигманом, талантливым журналистом и редактором единственного журнала в СССР «Шашки», издаваемого в Риге (Латвия) до 1991 года. Кроме обзоров турниров я вел рубрику «Школа анализа». Однако для издания газеты были важны не литературные способности, а организаторские.
После сложных юридических перипетий нам удалось зарегистрировать устав газеты. В январе 1992 года вышел первый номер «Шофара». Мы собрали солидный редакционный совет газеты: Маркиэл Фазылов (редактор), Светлана Березнякова (литературный сотрудник), Михаил Бинчкаускас (ответственный секретарь), Илья Аронбаев (журналист), Рена Елизарова, Амнун Кимьягаров, раввин Имонел Шимонов, Борис Фазылов (художник), Рафаэль Некталов, Мерик Рубинов (фото). Благодаря содействию доцента Амнуна Кимьягарова газету печатали в типографии кооперативного института. Презентация первого номера состоялась в самаркандском кукольном театре: директор театра Семен Аронбаев подготовил спектакль, а певец Дони Бабаев провел концерт.
Уже через два номера возникли проблемы с типографией. То ли эта была антисемитская выходка проректора института, то ли были другие причины, я уже не помню. Мы с председателем центра проф. Израилом Приевым обратились в областной хокимият (мэрию), в отдел по идеологии, и добились, чтобы нашу газету печатали в областной типографии. Хочу отметить большой авторитет Израила Приева, который сыграл важную роль в решении многих проблем. Он не боялся трудностей, однако обходил «острые углы» и к кардинальным переменам не был готов. Помню, когда во втором номере газеты появилась статья о проблемах евреев Термеза, он решил повлиять на редакцию, чтобы критические материалы не публиковались.
Газету «Шофар» включили в график изданий: каждый месяц в определенный день я представлял в типографию макет газеты со всеми материалами. Однако в областной типографии часто возникали проблемы: не хватало бумаги, пленки, пластин. Время было такое, когда рушились экономические связи между республиками. Помню, как Рафаэль Некталов привез из Санкт-Петербурга пластины, необходимые для выпуска газеты.
В то время вся печатная продукция строго контролировалась цензурой, т.е. областным управлением по делам литературы и издательств (в СССР эту организацию называли коротко «обллит»). Первая серьёзная проблема с цензурой возникла после выхода моей статьи «Американцы нарушают права человека». В ней критиковался порядок выдачи виз в американском посольстве. Я также подверг сомнению систему въезда в США по статусу «беженец». Этот статус получали только те, у кого в США были прямые родственники. А что было делать настоящим беженцам, кому жить стало опасно, кто не имел прямых родственников? Однако в обллите не понравился заголовок статьи. Меня попросили изъять статью, хотя весь тираж уже был напечатан. «Ошибка» произошла по невнимательности сотрудницы цензуры. После консультации с опытной журналисткой Светланой Березняковой, которая помогала мне редактировать материалы, пришлось придумать новый заголовок, а весь старый тираж – уничтожить. Со временем наша газета стала распространяться через киоски «Союзпечати», а также через «Сохнут» и «Джойнт» во всех областях Узбекистана, где были еврейские общины.
Надо отметить, что при цензуре работать было легче: все материалы тщательно проверялись, и у редактора было меньше ответственности. Кроме того, один раз в три месяца редакторы получали списки имен, которых запрещалось упоминать в наших изданиях. Я был удивлен, когда в одном из списков увидел имя известного писателя Чингиза Айтматова. Однако наличие органов цензуры отрицательно влияло на имидж Узбекистана в мире. Вскоре цензуру упразднили, вместо неё появилось «Управление по печати и информации». Это ведомство проводило мониторинг средств массовой информации и составляло своё заключение «о безопасности» издания. Разумеется, еврейская газета тщательно проверялась. На мой адрес стали поступать письма с замечаниями по содержанию отдельных статей. Приведу несколько примеров.
В одной статье были следующие предложения:
«То, что происходит сегодня – это конфликт между культурой и развитием запада и невежеством и отсталостью многих стран ислама, который не оправдал надежды людей. Это конфликт между цивилизацией и отсталостью, между теми, кто относится к женщинам, как к животным… Те, кто называет себя мусульманами почему-то защищают свои верования поджогом церквей, убийством людей и разрушением посольств. Мусульмане превратили три статуи Будды в груду мусора… . Мусульмане должны спросить самих себя, что они могут сделать для человечества перед тем, как требовать от человечества уважать себя».
Эта статья была перепечатана из другого источника, причем её автор женщина-арабка. Сегодня её статья гуляет по интернету. Конечно же, она оскорбляла религиозные чувства мусульман. На самом деле к Узбекистану это не имело никакого отношения: в статье написано о фанатиках в арабских странах, Иране и Афганистане.
В другом номере была опубликована статья «Обращение к Богу», в которой во время Варшавского восстания в 1944 году автор написал прощальные строки перед смертью:
«Теперь, когда я вижу жизнь и мир тем ясным взглядом, который лишь в редких случаях дается человеку перед смертью, мне кажется, что есть коренное различие между нашим Богом и их богом. Нашей Торой предусмотрены строжайшие наказания за незначительные проступки, но достаточно было Сангедрину вынести смертный приговор один раз за 70 лет, чтобы его сочли жестоким. Их бог заповедовал любить всякого, кто сотворен по образу и подобию, и его именем проливают нашу кровь ежедневно вот уже 2000 лет… . Я не прошу Тебя покарать виновных. В конце концов, они сами покарают себя – это заложено в самой природе ужасных событий, потому что с нашей совестью умирает совесть мира, потому что весь мир погибает с убийством Израиля. Мир сам сожрёт себя в своей порочности, он утонет в своей крови…».
Этот текст, безусловно, направлен против христианства. Чиновники областного управления предупредили меня об ответственности за разжигание религиозной неприязни. Хотя я и не предполагал такую реакцию, и, разумеется, ни о каком религиозном противостоянии не думал. Просто я был под впечатлением написанного перед смертью.
В очередном материале под названием «Кризис как нормальное явление» были такие мысли:
«В Узбекистане зарегистрировано много культурных центров – первые светские очаги национального самосознания, созданные при поддержке государства, но, к сожалению, без финансовой помощи с его стороны. При отсутствии министерства по делам национальных меньшинств функцию главного объединяющего органа выполняет Интернациональный культурный центр в Ташкенте, хотя совершенно очевидно, что культура не бывает интернациональной… Большинство центров существует «на бумаге», и не имеет ясного представления о перспективах развития своей культуры и долгосрочных проектов. Власти вспоминают о них, когда требуется отчет об их работе или нужно показать единство и дружбу народов на очередном празднике – выступить с национальной песней и танцами. Раньше это делали коллективы домов культуры…».
Это было слишком. Я получил очередное предупреждение, на которое следовало отреагировать. Мы написали оправдательное письмо:
«Редактор М. Фазылов допустил невнимательность, некорректное выражение, поскольку необъективно отражена помощь хокимията… На протяжении нескольких лет М. Фазылов возглавлял координационный совет всех культурных центров Самарканда. Это признание работы еврейского культурного центра. Считаем, что произошедшее является недоразумением, которое будет устранено, оно не отражает хороших отношений властей к нам, а также прекрасных отношений еврейского мира с Узбекистаном».
Власти действительно поддерживали многие наши инициативы. Приведу пример. В 2008 году мы получили разрешение на создание музея бухарских евреев в Самарканде:
«Заместителю премьер-министра Республики Узбекистан Р. Касымову.
Сообщаем вам, что вопрос об открытии в Самарканде музея доложен руководству. Министерству иностранных дел поручено следующее: в принципе согласиться с предложением Конгресса бухарских евреев США и Канады об открытии музея. Надо активизировать работу в рамках действующих культурных центров, организовать выставки по соответствующей тематике. Что касается музея бухарских евреев в Самарканде – надо изучить материальную базу, содержание персонала и затем дать предложения.
М. Атаев – секретарь Совета национальной безопасности при президенте Республики Узбекистан».
Газета «Шофар» издавалась 18 лет. Она была первой в мире газетой бухарских евреев, которая возродилась через 54 года. Я привез в Израиль все номера «Шофара», выпущенные до июня 2009 года, до своего отъезда. Листая пожелтевшие страницы, вспоминаю многие события, описанные в статьях авторов. В газете много исторических материалов, аналитических статей, широко представлены и люди общины. По этим материалам я выпустил три сборника «Годы, люди, факты».
Сегодня многим евреям, уехавшим в 1990-х годах, интересно знать, как мы жили в Узбекистане после их отъезда. Об этом также можно узнать из газеты «Шофар», ведь она стала своеобразной летописью еврейской жизни того периода.
Но фото: первый номер газеты «Шофар» (январь, 1992 год)
