Евреи уезжали, и не только из Узбекистана. Община с каждым днём «таяла» на глазах. Но мы с Мишей – так звали его друзья – долго не покидали Самарканд. На то было много причин, а главная – это работа в общине. Я возглавлял еврейскую общину города, издавал еврейскую газету, а Миша – почти 10 лет был у руля «Сохнута» в Самарканде.
Вместе с Моисеем Чульпаевым мне довелось проводить много общинных мероприятий и, несмотря на разные цели «Сохнута» и «Джойнта», филиал которого я возглавлял в Самарканде, мы понимали, что совершаем общее дело. Работа была интересной и новой. Наши израильские начальники учили нас, как правильно строить проекты: культурные, образовательные, молодежные, благотворительные. Миша еще и обучал ивриту и даже ездил в Шахрисабз и другие города, а мне приходилось дополнительно осуществлять и религиозные программы.
Постепенно мы подружились семьями. Я узнал много о нём интересного. Миша не очень любил рассказывать о себе, но я слышал о его первом увлечении и неудачной любви, завершившемся скорым разводом. Зато во втором браке с внучкой известного раввина Самарканда Дониэля Шакарова он был счастлив и воспитал двух прекрасных детей.
Здесь я позволю себе еще одно отступление. Миша и его брат Альберт очень гордились своим отцом, Борисом (Борухай) Моисеевичем Чульпаевым. Это был человек-легенда, прошедший через ужасы войны и сталинских лагерей. Уже в 1941 году, получив ранение, он попал в немецкие лагеря в Польше, Германии и Франции. Ему удалось бежать, жить в Париже, а по возвращению в Самарканд, его обвинили в измене родине и снова – лагеря Сибири. Только в 1953 году после смерти Сталина Борухай вновь вернулся в Самарканд и женился на Саре Мавашевой.
Случилось так, что его мама, Сара Мавашева, заболела. Миша отвез её на лечение в Израиль и почувствовал там дискомфорт от незнания языка. Мама, к сожалению, умерла и была похоронена на кладбище «Гиват Шаул» в Иерусалиме. Миша после приезда твердо решил выучить язык. У него способности к языкам обнаружились с детства. Кроме русского, таджикского и узбекского, он еще знал литовский язык. Выучил он литовский в Каунасе, когда ездил туда для прохождения производственной практики во время учебы в Самаркандском архитектурном институте. Миша был хорошим специалистом инженером-строителем.
Вернувшись с Литвы, Миша некоторое время преподавал в родном институте, а затем служил в армии, в учебном центре связи в Самарканде. После демобилизации работал по специальности – на стройках – возводил объекты, позже – в районных проектных центрах. Стал писать статьи в областной газете «Ленинский путь». А тем временем в Самарканде открыли филиал еврейского агентства «Сохнут», который возглавил бухарский еврей из Израиля Звулун Ревив. Здесь Мише пригодились знания языка иврит и опыт организационной работы. Ему доверили курсы иврита, организацию детских еврейских лагерей, праздников и семинаров.
Миша знал иврит лучше других в Самарканде, зарекомендовал себя надежным проводником израильской политики. Вскоре после отъезда посланника обратно в Израиль Мишу назначили главой «Сохнута» в Самарканде. В силу своего статуса ему постоянно приходилось контактировать с представителями израильского посольства в Узбекистане, приезжими из разных стран дипломатами, лидерами партий и многочисленными гостями.
Работа была непростой, а порой очень ответственной. Ведь «Сохнут» занимался репатриацией евреев в Израиль. А желающих выехать в Израиль, в том числе и неевреев, было много. Миша тяжело переживал за каждую ситуацию, за судьбу каждой семьи. А тут еще его «доставали» просьбами компетентные органы – чтобы отправлял их родственников и знакомых в Израиль на заработки, а иногда и требовали – на постоянное место жительство. Работа стала опасной. Здоровье Миши пошатывало, к тому же о себе дал знать «гепатит С». Известно, что в советское время вместе с плохо обработанными шприцами заносили эту инфекцию в кровь. Миша рассчитывал на современную медицину, а когда прошел проверки, то потребовалась замена печени.
Помню тот последний вечер в ресторане, когда Миша решил, перед отъездом в Израиль, поговорить по душам со мной и несколькими близкими ему друзьями. Это было трогательное прощание со слезами на глазах, словно я чувствовал, что мы сидим в последний раз. Операцию по замене печени Миша прошел в Китае – там было дешевле. После возвращения в Израиль через некоторое время его состояние резко ухудшилось. Говорили, что печень прижилась, но какая-то инфекция… Через месяц он умер, не дожив до своего 50-летия. Супруга с детьми переехали к родственникам в Нью-Йорк.
Моисей Чульпаев относился к самой высокообразованной бухарско-еврейской интеллигенции. Он прекрасно знал тонкости своей работы, отлично ориентировался в ситуации, был предан своей службе в «Сохнуте» и государству Израиль. О таких людях говорят: «Человек на своем месте». Самаркандский филиал «Сохнута» был одним из лучших на территории бывшего Советского Союза. И это исключительно благодаря его таланту организатора и прекрасному знанию языка.
В Самарканде сохранилась благодарная память о Мише Чульпаеве. В 2006 году я посчитал важным – отметить в синагоге Самарканда первую годовщину его смерти. Прошло уже 18 лет, как он, в возрасте 50 лет, ушел из жизни, а память все возвращает меня в те прекрасные годы, пройденные вместе с ним.
Маркиэл Фазылов
