…День памяти жертв ШОА в Израиле проходит в режиме снятия ограничений, наложенных пандемией. Наверняка, в этот день родные и близкие большой семьи бухарских евреев – выходцев из Самарканда Кандовых соберутся вместе и вспомнят тех, кого унесло жестокое лихолетье Второй мировой войны. И, наверняка, перед ними будет лежать книга в красном мягком переплете «Человек из ада» (ТА, 1997, перевод с бухарско-еврейского А. Шаламаева, редактор д.ф.н., профессор В. Лебедев-Бохман), в которой на русском языке и на иврите рассказывается потрясающая история выживания одного из аксакалов семейства, светлой памяти, Нерии Кандова, человека, чудом сумевшего выжить в нацистском плену и прошедшего после пережитых ужасов нацизма через все «прелести» сталинского ГУЛАГА, ибо еврей – военнопленный, чудом выживший а аду нацистских лагерей, был для советской Системы просто нонсенс. «Ты, еврей – и выжил в плену?..»

 Но факты – упрямая вещь. Уже находясь в Израиле, в предисловии к своему горькому повествованию, Нерия Кандов написал: «Мне уже исполнилось 80 лет. За этими глазами и пережил своим сердцем немало добрых, но и не меньше и горьких дней. Уж так сложилась моя жизнь!»

 Пятый ребенок в зажиточной семье Исхака (Муллоджана) и Яэли Кандовых, Нерия родился в 1917 году в Самарканде, в известной махалле бухарских евреев «Шарк». Учился в хедере, потом в бухарско-еврейской школе. В 1931 году из-за преследований Советской власти отец был вынужден бежать в Душанбе. Нерию и его брата Менаше исключили из школы, как детей богача. Нерия не смог окончить школу. Тем не менее, ум и природная смекалка взяли свое, ему удалось поступить и с отличием окончить в 1938 году автодорожный техникум – власти нужны были дорожные строители. Но проработал он недолго. Призыв в РККА 1940 году. Война. Нацистский плен – шталаги для военнопленных, а затем сталинский ГУЛАГ. Смерть Сталина принесла свободу. Женитьба. Воспитание детей. Алия в Израиль в 1974 году…

…Немецкое вторжение 22 июня 1941 года застало командира отделения 15 моторизованного полка в районе Бердичева. Горький путь отступления. Киевский «котел». В сентябре 1941-го полк вел ожесточенные бои за Прилуки Черниговской области. «Этот город неоднократно переходил из рук в руки. Погибло много наших солдат, в подкрепление не поступало». В одном из боев Нерия был ранен в правую руку. Страдая от постоянной боли в раненой руке, прикрывая ладонью левой глаза, он молился «Шма, Исраэль», и так перешел на левый берег Днепра.

Там, на левом берегу Днепра, он вместе с группой таких же окруженцев и оказался в плену.  Первый же вопрос, который Нерия услышал из уст немецкого солдата был «Ты – еврей?» К счастью, оказавшийся рядом с ним русский сказал, что Нерия – кавказец. «Немцы не только издевались над нами, евреями,  на каждом шагу, но и часто расстреливали в упор на месте».  

 Нерия Кандов почти детально описал первые «селекции» военнопленных, проводимые немцами сразу же после окончания боя. Из огромной массы военнопленных нацисты выделяли евреев с целью последующего уничтожения. Ему удалось назваться «таджиком из Средней Азии».

  А вот как выглядела расправа над евреями – военнопленными глазами бухарского еврея – военнопленного Нерии Кандова: «Хмурым дождливым ноябрьским днем 1941 года многих пленных евреев стали выводить в поле группами по 25-30 человек, заставляли бегать по этому полю. Бедные евреи бегали, падали, вставали, опять падали, снова вставали. Так немецкие изверги издевались над евреями, а вдоволь поиздевавшись, затем всех расстреливали. Так на моих глазах было расстреляно более 150 евреев.» Нерия не указывает, где именно, близ какого населенного пункта находился лагерь, но это не столь и важно – такие расправы были обычным делом во всех лагерях, созданных нацистами для советских военнопленных.

 В книге описаны и приемы, к которым прибегали гитлеровцы для выявления евреев среди пленных – в ход шла не только антисемитская пропаганда, но и игра на самых низменных людских инстинктах. Нерию, стоявшего в строю пленных, выдал один из таких нелюдей. И лишь чудо спасло его от виселицы – один из земляков «опознал» в нем «таджика». Так ему удалось обмануть смерть еще раз…

 Лагерь военнопленных в районе Лубны Полтавсокй области. Позже его назовут, замечу, «Хорольской ямой».  Рабский труд.  И – еврейское одиночество. Еврей Нерия Кандов превратился, по сути, в изгоя среди пленных – выходцев из Средней Азии: «Ты же еврей, с нами не общайся!» Но были и те, кто протянул руку помощи. Теплом вспомнил Нерия мусульманина Муллоджана, назвавшего его, Нерию, во спасение, таджикской фамилией Касымов. Так бухарский еврей Нерия Кандов превратился в Касыма-аку, которого, впрочем, ждал еще «экзамен» на знание пятничной мусульманской молитвы, формул прощения и благословления. К счастью, этот экзамен, цена сдачи которого – собственная жизнь, Нерия сумел сдать, снискав уважение среди военнопленных – таджиков и узбеков. Память запечатлела жестокие сцены ежедневной борьбы за жизнь, издевательства лагерной полиции – тех, кто за дополнительную пайку хлеба и миску баланды стал прислуживать гитлеровцам, лишь бы выжить, даже ценой предательства.

Здесь же, в Лубно, Кандов стал свидетелем и расстрела мирного еврейского населения у противотанкового рва: «Несчастные евреи стали падать в ров: кто-то был убит наповал, а кто был и заживо погребен!…Я почти онемел. Не знал, что делать. И плакать боялся, чтобы себя не выдать. Нас же подвели к этому рву, дали нам лопаты, чтобы засыпать землей расстрелянных, а сами немцы, уже в упор, стали расстреливать уже лежавших во рву еще живых и полуживых людей.»

 …Смерть еще не раз протягивала к нему свои щупальца. В марте 1942 года Кандов оказался в лагере для военнопленных в Ковеле. Здесь он узнает от одного из ташкентских товарищей историю о расстреле и о посмертном ограблении евреев Ковеля, подкрепляя свой рассказ… золотой десятидолларовой монетой, найденной в вещах расстрелянных, которых вместо Германии, как было обещано немцами, повезли на уничтожение. «Мне пришлось не только слышать обо всех ужасных расправах над евреями, но я часто это и видел своими глазами. О оставаясь наедине, я часто спрашивал: «О Боже, за что ты так жестоко наказываешь наш еврейский народ?» Но ответа не получал…Именно так и приходило к Нерии осознание тотальности уничтожения, того, что спустя десятилетия назовут ёмким и коротким словом «ШОА».

  «Спутник» всех лагерей – тиф, выживание в тифозных бараках было чудом. Помог…такой же, как и Нерия, товарищ по несчастью, бухарский еврей Захар Исхаков, «комендант госпиталя», которому тоже удалось скрыть еврейское происхождение, выдавая себя за таджика.

 В начале июля 1942 лагерь на границе Польши и Германии. И еще одна «селекция» – офицер СС, врач, разделение на кавказцев, выходцев из Средней Азии. И вновь «таджику из Самарканда» удалось обмануть смерть.  И гадание по руке старого азербайджанца: «Придет время – будешь на свободе, но недолго: опять попадешь в клетку, потом освободишься! Встретишься с родителями, у тебя будут дети, будешь долго жить!» Нерия не поверил тогда. Наверное, зря, хотя испытания его в аду далеко не закончились. Впереди была «проверка» – ее вели муллы, вполне вероятно, выпускники немецкой разведшколы «мулла – шуле», но благодаря заступничеству товарищей, Нерии вновь удалось избежать разоблачения и гибели.

  В конце 1943 года – в начале 1944 года Нерия попадает на берега Северного моря, в Голландию. Работа под конвоем. И – освобождение американскими войсками. Союзники оказались как нельзя кстати – по признанию немецкого майора, осуществлявшего надзор над пленными, их должны были расстрелять эсэсовцы. Не успели. Повезло. Американцы кормили спасенных мясными консервами, хлебом и другими продуктами. Чего уже не было в советском сталинском ГУЛАГе, о котором, кстати, предупреждали освобожденных военнопленных американцы. Те им не верили. Увы…

 …Советские офицеры не верили, что он – еврей: «Не шути! Если ты еврей, то каким образом уцелел от немцев?»

Потом были лагеря. На Дальнем Востоке. На Колыме. В Магадане. Ссылка 6 лет. Шахты. Голод. Холод. Смерть. Желание выжить. Жгучая обида за перенесенные страдания. Потом – свобода, семья, переезд в Израиль, жизнь в Ор –Иегуде. Приобретения и потери…

Нерии Кандова уже много лет нет с нами. Но живы его дети и внуки, правнуки. Бережно хранится в памяти поколений семьи Кандовых память о Холокосте, об уникальности еврейской судьбы. Жизнь – продолжается…

Григорий Рейхман, историк, журналист (Израиль)