Один из старейшин общины бухарских евреев г. Шымкент З.М. Мурдухаев: «Казахстан – наша Родина».

– Зелик Михайлович, сколько сегодня живет бухарских евреев в Шымкенте, и когда ваша община достигала наибольшего – количества? Где еще в Казахстане есть общины бухарских евреев?

– Сегодня нас здесь осталось 10 человек, в советское время, до эмиграции, нас в Шымкенте было более 500 человек. Затем большинство из них уехали в Австралию, США, Израиль и другие страны. Однако несколько человек потом вернулись. Есть небольшая община в Кызылорде и Алматы. В советское время в Кызылорде жило несколько сот бухарских евреев, но не больше, чем в Шымкенте.

– А Вы связи поддерживаете со своими соплеменниками, уехавшими в другие страны?

– Конечно, у меня, например, все близкие в США, там моя мама похоронена. Отец здесь умер в 1974 году, он инвалидом войны был. Во время войны он был стрелком-радистом на самолете. В США еще живут мои сестры, их мужья и дети. Некоторые родственники уехали в Израиль.

– Они вспоминают Казахстан, что он для них?

– Разумеется, вспоминают, очень любят. Это Родина, мы здесь родились, как и наши деды, прадеды. Поэтому они раз в 5 лет приезжают сюда, в том числе чтобы навестить своих родственников, похороненных здесь на двух наших отдельных кладбищах.

– Зелик Михайлович, можете рассказать о себе?

– Я родился в Шымкенте, после службы в советской армии женился, поступил в автомеханический техникум. Затем работал таксистом и в других сферах.

– Почему после техникума не пошли работать по специальности?

– После автотехникума меня, скорее всего, направили бы работать начальником автоколонны, а там многое тогда было завязано на взятки. А мне не хотелось этим заниматься – душа к этому не лежит.

– Ваши родители тоже в Шымкенте родились?

– Мой дед переехал сюда из Ферганы в 1932 году, отец тогда был маленьким, родители мамы из Кызылорды. Потом дед уехал умирать в Фергану, чтобы быть похороненным рядом со своими родителями. Мой отец здесь похоронен, и я по любому буду похоронен здесь. Во многом поэтому я не уехал вместе со многими евреями за рубеж, потому что хочу здесь быть похороненным – рядом с отцом – на родине.

– Получается, у вас, евреев, есть как бы такая традиция – быть с народом, ради него что-то делать, жить?

-Обязательно, в этом есть доля причины того, что я здесь остался. Меня в начале 1990-х годов, тогда молодого, выбрали председателем общины, я дал клятву на Торе, что буду по возможности соблюдать наши законы; ухаживать за кладбищами; сохранять свитки, книги, синагогу.

– Умершие – тоже часть народа? То есть религиозная идентичность является главной основой евреев?

– Да, конечно. Евреи – общинные люди. Следовательно, для более лучшего понимания евреев, наверное, нужно тщательно изучать Тору. Соответственно, евреи, на самом деле, не делятся, это нас так условно называют бухарскими евреями, ашкенази, но мы – один народ. К примеру, сейчас мы вместе с ашкенази вместе проводим религиозные ритуалы – молитвы и т.д. Тем более что, по нашим законам, общинное богослужение и ряд религиозных обрядов могут состояться лишь при участии минимум 10 мужчин.  По историческим меркам, евреи недавно, условно говоря, «разделились» на ашкенази, сефардов. Кто куда попал – кто в Испанию, кто в Среднюю Азию, кто в Эфиопию. Наши предки по Шелковому пути ходили и оставались в разных местах.

– Вы помните про какие-то предубеждения по отношению к евреям? Как думаете, чем были обусловлены в мировой истории факты нетерпимости по отношению к евреям?

– Сейчас такого у нас нет, слава Богу. В советское время были отчасти разные предубеждения по отношению к евреям. Нам, как и многим другим народам, запрещали соблюдать религиозные ритуалы, праздники. В определенный отрезок советского прошлого все предпосылки для еврейской общинной жизни были, по сути, ликвидированы. Правда, до этого – в начале 1920-х годов в старом городе Шымкента была основана школа по обучению еврейскому языку. Затем, через несколько лет, ее закрыли. В ней учились мои старшие братья, дяди. Синагоги категорически запрещали, на могильных памятниках запрещали рисовать шестиконечную звезду. В сталинские времена многие евреи были репрессированы.

В советское время некоторые евреи меняли национальности по паспорту, фамилии, чтобы делать карьеру, беспрепятственно учиться в вузах. Я не говорю, что в Советском Союзе все плохо было, я просто отмечаю, что были такие горестные моменты. Что касается Холокоста, то он, думаю, произошел потому, что евреи – были конкурентами тех финансово-промышленных групп, которые поддерживали Гитлера. Видимо, именно данный фактор – социально-экономической конкуренции – стал одной из главных причин предубеждений в отношении евреев в истории.

– Можете привести пример сочетания еврейской религиозной практики и обычного быта евреев?

– Возьмем, например, кашрут. Как вы знаете, кашрут – это дозволенность или пригодность чего-либо в религиозной, семейной и общественной жизни, согласно законам иудаизма. Чаще всего о кашруте говорят в отношении предписаний, связанных с пищей, разрешенной к употреблению у иудеев – она называется «кошерной». В частности, для получения кошерного мяса необходимы определенные процедуры, которые возлагаются на специально отобранного человека, к которому есть доверие, что он будет соблюдать все детали процесса. На это учатся несколько лет, сдают экзамены.

Так, убой скота и птиц для еды выполняется соответствии с требованиями кашрута. Поэтому у нас ритуальным забойщиком может быть только религиозный еврей, прошедший специальное обучение и экзамен, ведущий безупречный образ жизни, не употребляющий спиртных напитков…

Фото и текст: Platon.asia