В 2012 году Галия Маор закончила свое долгое пребывание на посту генерального директора «Леуми» – банка, все акции которого принадлежат общественности. В общей сложности Маор заработала в банке более 100 миллионов шекелей.
Год спустя Эли Юнес, генеральный директор банка «Мизрахи-Тфахот», ушел на пенсию. Он вернулся домой с гораздо большей добычей – 250 миллионов шекелей. В 2016 году Цион Кейнан, проработавший семь лет в качестве генерального директора банка «Апоалим», ушел на пенсию с 70 миллионами шекелей.
2005 – 2015 годы были золотым веком директоров израильских банков и страховых компаний: по большей части их пакеты заработной платы составляли от 5 до 15 миллионов шекелей в год, и те, кто долго продержался на своей должности, сумели накопить десятки миллионов шекелей. Такие суммы раньше получали только предприниматели, которые основывали компании и рисковали.
Банкиры пользовались не только высокой заработной платой, но и престижем и исключительным социальным статусом. Их зарплаты часто упоминались в прессе как прямое следствие их таланта, ценности, которую они приносили акционерам, а часто также их вклада в экономику.
Необычный социальный статус руководителей банков также отражается в ритуале встреч с «руководителями экономики»: каждые год-два, или с формированием нового правительства премьер-министр или министр финансов приглашали руководителей банков в Иерусалим, чтобы послушать их советы.
Проведение этих встреч и восторженные репортажи, которые сопровождали их в экономической прессе, помогли закрепить в общественном сознании абсурдную идею о том, что экономическая политика, которая приносит пользу банкам, также приносит пользу всей экономике, и что хорошо для банкиров, зарабатывающих 10 миллионов шекелей в год, хорошо и для миллионов простых израильтян.
Невидимые связи
Большая централизация прессы и финансовой системы позволила скрыть от общественности подпольную экономическую связь между главами банков и боссами прессы, что помогло создать имидж банкиров как «лидеров» экономики, а не как финансистов-монополистов, которые с легкостью стригут купоны под покровительством Банка Израиля и министерства финансов. Причем многие из старших руководителей этих госучреждений после увольнений плавно пересаживались в советы директоров финансовых олигополий.
Владельцы большинства газет и телеканалов занимали в банках сотни миллионов шекелей, а иногда и миллиарды. В крайних случаях, таких как «Глобс» и «Едиот ахронот», банки были фактическими владельцами газет, а банкиры действовали за кулисами как «специальные менеджеры», которые решали финансовую судьбу издателей.
Кредит, предоставленный банками боссам прессы и миллионы, которыми они кормили рекламные отделы, помог подавить желание большинства журналистов поставить на повестку дня вопросы опасной централизации финансовой системы и «налог», который миллионы семей и малый бизнес платит финансовому картелю.
К кнуту, который банкиры держали над головами боссов прессы, присоединились пряники, которые они раздавали политикам, регулирующим органам и экспертам. Основные политические партии финансировали свою деятельность за счет банковских кредитов, а «регуляторы» после завершения работы шли работать в финансовую систему.
Большинство экономистов и юристов в академических кругах в целом и в бизнес-школах в частности участвовали в фестивале восхваления банкиров: поддержка моделей, идей и теорий, которые служат банкирам, может привести к консалтинговым контрактам на сотни тысяч шекелей. Критика банкиров не пойдет на пользу карьере исследователя, профессора или эксперта. Почти всегда лучше быть на стороне денег и власти.
Способность и талант – или политическая власть и принуждение?
Была ли сказочная зарплата банкиров результатом действия «рыночных сил»? Результатом конкурса талантов? Или это было в первую очередь выражением их политической власти и их способности навязывать завышенные зарплаты слабым и зависимым советам директоров?
Этот вопрос задают снова и снова на протяжении многих лет не только в Израиле, но и в большинстве стран западного мира, где зарплаты боссов крупных компаний в последние десятилетия стремительно росли. Трудно было получить ответ.
Но затем последовал социальный протест: крах магнатов, разоблачение коррупции в прессе и цепочка уголовных дел, связанных с верхушкой банков и бизнес-пирамид. Впервые стали видны железные клещи, в которых банкиры держат политиков, регуляторов и журналистов.
16 марта 2016 года, почти через пять лет после начала социального протеста, статус банкиров достиг низшей точки, когда кнессет решил сократить их зарплату самым унизительным образом. Финансовая комиссия при поддержке коалиции и оппозиция решила ограничить зарплаты директоров финансовых учреждений, в том числе банков, 35-кратным размером от самой низкой зарплаты в компании.
Поскольку во всех этих компаниях самая низкая зарплата – это минимальная заработная плата, то максимальная зарплата, определенная в соответствии с новым законом, составляет около 2,5 миллионов шекелей в год – от одной трети до половины средней заработной платы, которая была обычной в банках и финансовых компаниях в десятилетие до принятия закона.
Банкиры, руководители страховых компаний, юристы, бухгалтеры и экономисты были мобилизованы, чтобы предупредить депутатов кнессета, членов правительства и редакторов экономических газет, что это популистское и опасное решение.
«Коммунизм, социализм, Венесуэла!» – кричали они и предупреждали, что это опасное вмешательство правительства в «свободный рынок», которое вызовет потрясение в банках, оттолкнет инвесторов и приведет к отказу талантливых управленцев от работы в финансовой системе.
Это решение, принятое быстро и неожиданно, предоставило исследователям исключительную возможность проверить, действительно ли высокие зарплаты банкиров накануне принятия закона были результатом эффективного и оптимального равновесия, или легальным «ограблением банка»: когда группа руководителей использует свою власть для распределения значительной доли монополистической прибыли банков.
В дело вступают ученые
Именно это и сделали четыре израильских исследователя: доктор Менахем (Мени) Абуди из Университета Бар-Илан, профессор Дан Амирам из Тель-Авивского университета, доктор Одед Розенбаум из Университета Джорджа Вашингтона и доктор Эфрат Шуст из Открытого университета.
Четверо ученых воспользовалась неожиданным решением кнессета чтобы изучить, как акции банков и финансовых учреждений отреагировали на решение об административном ограничении заработной платы банкиров.
На этой неделе доктор Абоди сказал мне, что он не был одним из тех, кто верил в теорию о том, что оплата генерального директора отражает «рыночные силы» – но даже он был удивлен, когда обнаружились результаты.
Акции всех финансовых институтов резко и позитивно отреагировали на ограничение заработной платы. Для инвесторов не было сомнений: снижение зарплаты банкиров полезно для акционеров. Акции финансовых институтов взлетели. Чем значительнее было ограничение заработной платы по сравнению с той, которая была накануне принятия закона, тем значительнее скачок акций.
Исследователи проводили различные статистические уточнения, и данные постоянно указывали: с экономической точки зрения контракты о заработной плате, заключенные якобы на «рынке» накануне принятия закона, были неэффективными. Попросту говоря – директора получали завышенную зарплату.
Когда израильские исследователи представили свои результаты на академических семинарах за рубежом, их поначалу встретили скептически. Инициатива Израиля по ограничению заработной платы банкиров была беспрецедентной, и поэтому такое исследование никогда не проводилось. Редакторы экономических журналов также были настроены скептически, требуя от четверки все новых и новых статистических проверок.
Полученные результаты только подтвердили первоначальные выводы. Анализ отчетности финансовых организаций за два года после принятия законодательства показывает, что почти все они улучшили результаты. Исследователи нейтрализовали возможные последствия колебаний экономической активности и фондового рынка и обнаружили, что они не объясняют изменения в финансовых результатах. Рентабельность, отношение рыночной стоимости к балансовой стоимости, маржа чистой прибыли, рост выручки и доходность акций – все это улучшилось после ограничения заработной платы банкиров.
А как насчет отказа от талантов? Оказывается, и здесь банковские журналисты потерпели неудачу в своих прогнозах: процент ухода менеджеров из отрасли фактически значительно снизился после вмешательства государства в зарплаты банкиров. Если за три с четвертью года до принятия закона из финансовой системы ушли 84 руководителя, то за три с половиной года после ограничения заработной платы из системы ушли только 35 руководителей.
Четыре исследователя, все они специалисты в области финансов, в резюме статьи заявляют, что инвесторы фондового рынка оценили трудовые договоры директоров как «неоптимальные с экономической точки зрения».
Эти результаты не особенно удивительны: во-первых, оплата руководящих работников на самом деле устанавливается не на каком-то «рынке», а в советах директоров, которые представляют собой небольшие, тесные клубы, основным источником дохода членов которых является именно членство в совете директоров и одобрение, обычно автоматическое, всех предложений руководства.
Обычный метод – нанять консалтинговую фирму, проверить, сколько принято платить гендиректору. Эта динамика почти всегда приводит к росту заработной платы. В Соединенных Штатах в результате применения этого метода за несколько десятилетий заработная плата генеральных директоров увеличилась так: была в 30 раз больше зарплаты сотрудников, а стала – в 200 раз больше.
Отсутствие связи между заработной платой руководителей и долгосрочными показателями компаний – заметный, почти тривиальный провал, но это не главный провал экономической системы, которая передает все растущие куски общественного богатства небольшой группе руководителей. Основная проблема с оплатой труда руководителей, которая в последние десятилетия росла высокими темпами, – это слабая связь между успехом фирмы и общим социальным благосостоянием.
Банки в Израиле являются прекрасным примером этого основного провала: стабильная и высокая прибыльность большинства финансовых учреждений является прямым результатом централизации в отрасли, отсутствия конкуренции и скрытых субсидий в миллиарды шекелей, которые им переводит правительство.
Источник: «ХаАрец», Orbita.co.il
На снимке: Галия Маор. Фото: Нир Кафри
